Кризис самоопределения. Бен Элтон

друзей, о которых мы в силах предположить едва ли не столько же, таким образом получаем копилку из примерно двадцати пяти миллионов человек, чьи имена и адреса нам известны и к чьим страницам в Фейсбуке у нас есть доступ. Это позволяет адресовать любой продукт, какой наши клиенты пожелают продать людям, так, чтобы с наибольшей вероятностью склонить их к покупке. – Она примолкла на миг. – В данном случае – английскую независимость.

      Джулиан выдал широченную зловещую улыбку.

      – Очень хорошо, – произнес он. – Вы во всем разобрались. Я подозревал, что, скорее всего, у вас получится.

      Конечно, подозревал. Он ее проверяет. Изобрази она невинность, он бы, возможно, решил, что ей нельзя доверять. А так он ее привязывает к себе. Превращает в сообщницу. Юристом она не была и не понимала, противозаконны ли подобные поступки, однако все это, несомненно, безнравственно и против всех и всяческих норм делового поведения. Отныне, если ей когда-нибудь придет в голову на него стучать, предстоит крепко подумать, не лучше ли сперва обсудить условия мировой.

      – Да, – сказала Малика. – Я в этом разобралась, возможно, в первый же рабочий день. Любой поисковый результат, который я вам добываю, впрямую опирается на краденые данные. И, что еще больше все усложняет, – на затратные краденые данные. И затраты эти в бухгалтерии “Англии на выход” явно не числятся как статья расходов кампании.

      – И вас это не беспокоит?

      – Возможно, беспокоит. Но за те деньги, которые вы мне платите, я готова мириться много с чем.

      – Молодец. Хороший ответ. Заслуживает двадцатипятипроцентной надбавки к зарплате, по-моему. С сего же момента.

      – Спасибо, приму. Хотя вам и незачем давать мне взятки, Джулиан. Мне нравится моя работа. Кроме того, это же не настоящее преступление, верно? Интернет – совершеннейшее решето. Все это знают. И все воруют данные.

      – Конечно, воруют. Это не взятка, Малика, – сказал Джулиан. – Это вознаграждение. Вы его заслужили. И вот еще что: будьте умничкой, прогоните это через свой числогрыз, ага? Наройте мне миллион людей, которым это можно послать.

      Джулиан извлек свой прелестный перьевой “Монблан” – аксессуар, которым, как Малике представлялось, никто лично не владеет. Она такой видела всего один раз – в огромных витринах беспошлинной лавки в аэропорту Дубая, его зажимал в своих татуированных пальцах Джонни Депп. Джулиан на миг замер, явно наслаждаясь тяжестью и общим ощущением этого роскошного предмета, а затем, прижимая литой золотой кончик к толстой кремовой бумаге, вывел: #НеСтолбиНочлегУМракобеса.

      – Печальная история, – продолжил он. – У милейшей гей-парочки испортился отпуск из-за парочки религиозных нациков. Думаю, их история должна быть услышана.

      – Ух ты, – сказала Малика. – Люди по-прежнему отказывают во вписке ребятам-геям? Я о таких случаях уже несколько лет не слыхала.

      – Да, оно менее распространено – в наши дни, когда все мы подпираем радугу. Вот поэтому очень важно, чтобы люди об этой истории узнали.

      – Как удачно, что пансионами редко заправляют