Кардонийская рулетка. Вадим Панов

карабудино. В приюте, а позже у приемных родителей я рос обыкновенным мальчиком, правда, очень умным и любознательным… Мерса, тебя когда-нибудь считали умным и любознательным?

      – Э-э…

      – Значит, ты не поймешь. Я много читал, всегда стремился к новому, но не только этим отличался от сверстников. – На губах медикуса заиграла сентиментальная улыбка. – Иногда, разглядывая рассыпанные по ночному небу звезды, я испытывал странное щемящее чувство. Необъяснимая тоска охватывала меня в те мгновения, и мне казалось, что я потерял нечто необычайно важное, нечто дорогое. Я не сразу понял, что, глядя на звезды, я чувствовал себя чужим, что человеки не родня мне, и где-то далеко-далеко, в бескрайних просторах Пустоты, скрывается мой настоящий дом. – Хасина выдержал многозначительную паузу, во время которой сделал пару больших глотков вина. – А затем я узнал, что не могу иметь детей от ваших женщин и ко мне не прилипают пикантные недуги. Согласись, Мерса, это весомое основание считать себя не таким, как все.

      – И ты стал медикусом на «Амуше»… – пробормотал я, подразумевая, что это весьма невысокая должность для тайного агента, но не был понят.

      – Да, стал медикусом, – важно ответил Альваро. – Что не так?

      – Я думал, твоих э-э… родичей заинтересуют наши изобретения, политика, власть…

      – Этими вопросами занимаются другие агенты, – успокоил меня Хасина. – Моя же цель – техническое изучение человеков.

      – Зачем? – выдал я совсем уж идиотский вопрос.

      – А зачем ты изучаешь алхимию?

      – Э-э… в научных целях.

      – Еще подсказки нужны?

      Я решил, что нет – не желал выслушивать ехидные замечания медикуса. Хотел закончить разговор, однако не мог не поинтересоваться:

      – Альваро, для чего ты выдал мне свою тайну? Мы ведь едва знакомы.

      – В познавательных целях, – не стал скрывать Хасина. – Хотел увидеть твою реакцию.

      – И как?

      – Ничего интересного, Мерса, ты стандартно ошарашен и не знаешь, как себя вести.

      Ответ, признаться, меня покоробил. Особенную неприязнь вызвала правота медикуса: я действительно находился в некотором затруднении, но это ведь не повод хамить, правда? И потому я попытался огрызнуться:

      – А мессер знает о твоем происхождении?

      – Конечно. – Хасина помолчал и добавил: – Мессер сказал, что высокая цель налагает на меня большие обязательства, и если я хочу с блеском исполнить миссию, то должен стать лучшим медикусом Герметикона. – Еще одна пауза. – Я стараюсь».

Из дневника Андреаса О. Мерсы, alh. d.

      – Давно я так не смеялся, – тоненько захихикал Бабарский, утирая выступившие слезы. – Вам, ребята, нужно билеты на свои диалоги продавать. Или в цирк завербоваться. Хотя в цирке высокий травматизм.

      – И все равно я против телесных наказаний, – упрямо заявил алхимик. – Против!

      – На моей памяти мессер никого не порол, – заметил Бедокур.

      – А