Возвращение жизни. Дмитрий Шульман

назвал его Боцманом.

      Мальчишкам наших трех дворов

      Кто в детские годы не играл в войну?.. Мы не просто играли – она еще была рядом, продолжала дышать в окопах и блиндажах. Мы находили черные солдатские жетоны, называемые медальонами смерти. Мы знали: если есть медальон – значит, нет солдата. Летними вечерами слушали военные рассказы. Правда, нечасто это бывало: не любили наши отцы вспоминать войну…

      Они были очень скромными в послевоенной жизни. Дядя Леня воевал танкистом, дядя Ваня всю войну летал на По-2, доставляя почту на фронт. Дядя Витя сильно хромал: он командовал в полку разведкой и подорвался на мине. Они редко говорили о своем фронтовом прошлом.

      Но 9-го Мая все надевали ордена и медали, а нас переполняла гордость за наших отцов, и мы становились летчиками, танкистами, разведчиками…

      Мы играли в войну, и оружие у нас в основном было настоящее: у меня парабеллум (даже не ржавый, но без патронов), у Сережки ППШ – хороший автомат. Правда, было это вооружение у нас недолго: родители сдали в милицию. Патроны, снаряды, штык-ножи и пулеметные ленты многие мальчишки прятали в укромных местах. Все это было очень серьезно, порой на грани жизни и смерти. Снаряды с боеголовками мы не трогали, знали, что может рвануть, от гранат с проржавевшей чекой убегали, не прикасаясь, но все же мы были мальчишками…

      Весной начинали распахивать поля за старым парком, где до войны были склады оружия. В первые часы войны немцы разбомбили аэродром, где базировались наши истребители, разбомбили и склады. Все разлетелось по полям. Потом еще были бои в сорок четвертом, когда освобождали город. Так вот, когда начинали пахать, мы шли буквально за плугом трактора и находили много чего интересного, но больше всего патронов. Большей частью они были от винтовок и пулеметов. Мы разряжали патроны, доставали порох, делали взрыв-пакеты, отдавали соседу-охотнику, но иногда бросали в костер.

      Недалеко от наших домов построили новую городскую баню. Старая стояла заброшенная, двери и окна растащили, крышу разобрали, остались одни стены. В этих развалинах мы любили играть в войну. Каждую осень жгли костры и пекли картошку. И вот в тот год совсем недалеко от старой бани начали строить новое здание. Почему-то строители стали использовать развалины вместо туалета. Это, конечно, нас сильно огорчало, и мы пытались изменить ситуацию. Что только не делали: писали разные хорошие слова на стенах, потом и нехорошие, просто ругались. Однако ничего не помогало. Рабочие продолжали использовать руины старой бани в качестве уборной.

      Но, видно, в жизни всегда добро учит зло…

      В тот августовский день мы играли в войну на развалинах, набегались, проголодались, решили испечь в костре картошку – было одно помещение, еще не загаженное строителями.

      Картошка в августе хорошая. Развели костер, сидели, разговаривали, кто-то вспомнил, что закопал неподалеку десятка два патронов. Посмотрели: все на месте, хорошо сохранились. Решили еще один костер развести и патроны в огонь бросить… Уже