Не уходи! Тебя я умоляю… Роман. Юрий Теплов

я, понятно, схлопотал. Устный и частный. Докладывать начальству о ЧП он не стал, и нам велел молчать в тряпочку.

      Жили мы с Серегой на частной квартире у колхозного конюха тети Маруси.

      Сельчане относились к нам прекрасно. Они еще помнили войну, оккупацию. Ухаживали за могилами фронтовиков и поминали погибших.

      Разве могли мы тогда предположить (а кто бы мог?), что через тридцать пять лет Украина станет самостийной, и это приведет страну к гражданской войне? Украинцы станут убивать друг друга. Возродится бандеровщина, а бывших карателей, воевавших на стороне Гитлера, киевская власть объявит национальными героями. А москали, то бишь такие, как мы, станут главными врагами Киева…

      Со службы мы приходили поздно. Мылись, брились. Тетя Маруся доставала из подпола бутылку вонючего чемергеса из бураков, ставила на стол чугунок с картошкой в мундире и миску с солеными огурцами. Мы принимали на грудь по неполному стакану, заедали хозяйским угощением. Я садился готовиться к завтрашним занятиям. Серега продолжал начемергесиваться. Занятия он ухитрялся проводить и без предварительной подготовки. Прилично выпив, он изрек однажды:

      – Дурака мы сваляли, Лёнька. Изменили синим зайцам! Там, понимаешь, хоть тайга и сопки. А тут голый чер-рнозем.

      «Чернозем» прозвучало у него как ругательство.

      В свой лейтенантский отпуск я тоже сказал Дине, что ошибся, выбрав Прикарпатье. Надо было ехать с Данькой на Дальний восток.

      – Вовсе не ошибся, – возразила она. – И близко, и тепло.

      Моросил мелкий дождь. Мы сидели, укрывшись моей плащ-накидкой, на скамейке, на спинке которой я вырезал «Не уходи».

      – Все равно три года ждать, пока ты институт кончишь, – через паузу произнес я.

      – Зато я смогу приезжать к тебе на летние каникулы.

      – Приедешь? – обрадовался я.

      – Приеду.

      Ее родители, все же смирились с тем, что я есть. Даже брали меня на дачу. А куда им деваться? Дочь все равно поступит по-своему. Хорошо хоть, что согласилась отложить замужество до окончания вуза. Маманя тоже согласилась с моей будущей женитьбой. Только вздохнула и сказала:

      – За три года много воды утечет…

      За трое суток до конца отпуска мы с Диной оказались в дачной комнате совсем одни. Как она сумела уговорить мать, мне неведомо. Наверно, Дамир помог. Он рвался туда, чтобы покидать в речку блесну.

      Факт остается фактом, субботним вечером мы автобусом прикатили на дачу. Дождя в тот день не было. За горизонт уползало тусклое солнце. Дамир затопил печь, хотя термометр в столовой показывал плюс пятнадцать. Каминов на дачах тогда не заводили. Они вошли в моду позже, когда началось расслоение общества на богатых и бедных…

      После ужина Дамир попросил меня разбудить его с рассветом и скрылся в своей комнате, чтобы подготовиться к рыбалке. Мы с Диной вышли на крыльцо. На улице уже стемнело. И впервые после дождей на небе