Голубка. Джасур Исхаков

и вытер платком красные от малинового сока губы. – Пётр, можно и просто Петя…

      – Санжар…

      – Очень приятно… – Питер внимательно посмотрел на Санжара своими серо-голубыми глазами, улыбнулся и крепко пожал руку.

      – Пойдёмте, передохните с дороги, пивка холодного… Тузик, Тузик! Иди ко мне! Собаченция!

      Он потрепал загривок пса, который тут же ответно лизнул его в лицо.

      – Константин Иванович! – крикнул Питер, когда они проходили мимо крыльца. – Где вы там?

      – Иду-у-у! – послышалось из дома.

      «Дядя Костя! Ну конечно! Как я мог забыть?» – Санжар замедлил шаг, с нетерпением глядя в темноту распахнутой двери.

      Дядя Костя… Командир связной роты, он вернулся с фронта в свой посёлок. От дома осталась одна печка. Никто не знал, где его жена и пятилетняя дочка. Один человек сказал ему, что, может быть, они успели эвакуироваться в тыл, куда-то в Среднюю Азию. Десять лет он искал семью. А потом забился в этот уголок у подножия горы, построил дом с флюгером и жил один. Из всех ближайших кишлаков несли ему в дом перегоревшие утюги, сломанные примусы и остановившиеся часы. Всё мог починить и исправить дядя Костя. Но главное, он ремонтировал телевизоры: «КВНы», «Темпы», «Рекорды». Любой телевизор в те времена представлял большую ценность. Долгими зимними вечерами, особенно здесь, в горах, телевизор был единственным связующим звеном с остальным миром. И потому Константина Ивановича с уважением звали не иначе как «Телевизор-ака».

      Константин Иванович появился на крыльце с тремя банками. В одной из них виднелись маринованные огурчики с пупырышками, в другой – грибы. Третью банку с помидорами он зажал под мышкой.

      – Здравствуйте, Константин Иванович, – приветствовал хозяина Санжар.

      – Здравствуйте, гости дорогие… – подслеповато щурясь, ответил старик и добавил, обращаясь к Санжару: – Помоги-ка мне…

      Банки поставили на стол, и хозяин принялся открывать их. Искривлённые артритом пальцы плохо слушались старика.

      – Давайте я… – Санжар взял из рук Константина Ивановича открывашку.

      «Сколько же ему сейчас? Восемьдесят?.. Девяносто?.. Прошло столько лет…»

      Почти не изменился, только лицо потемнело и сморщилось, словно яблоко на солнце, стало маленьким.

      – Вы меня не помните, дядя Костя? Мы у вас два года подряд жили. У вас тогда и альпинисты базировались…

      Хозяин дома сощурил глаза, взглянул на Санжара и перевел взгляд на банку.

      – Нет, не помню… Ты уж извини…

      – Вы ещё ножи глотали… – попытался оживить его память Санжар.

      – Глотал, было дело… Теперь одни вот таблетки глотаю… – старик закашлялся.

      Санжару хотелось спросить о племяннице его, Рите. Она жила где-то на Севере. И родители каждое лето отправляли её к дяде Косте: «В Ташкент, на фрукты и на солнце».

      Старик выловил из банки огурец, попробовал его на зуб.

      – Ух ты!.. Ядрёный! Эй, Петя! – закричал он. – Зови свою немчуру!

      Вскоре у импровизированного стола собрались