Я спас СССР. Том I. Алексей Вязовский

лет пять назад Власов скинул с пьедестала самого сильного человека планеты. Интрига высшего уровня. Чего первокурсники не знают, так это того, что тяжелоатлетов у нас мощно колют. Это битва не только спортивная, но и фармакологическая.

      Под размышления о судьбе спортсменов я добираюсь до раздачи. Беру салат «Витаминный» (6 копеек), украинский борщ (14 копеек) и котлетку с вареными макаронами (21 копейка). Ставлю на поднос компот из сухофруктов. Расплачиваюсь и ищу местечко, куда бы приземлиться. Все столики заняты, но, к моему счастью, замечаю Леву Когана, который призывно машет рукой. Рядом с ним мощно насыщается Дима Кузнецов. Его покатые плечи возвышаются над сидящими студентами.

      Я усаживаюсь на единственное свободное место, начинаю с супа. Вкуснотища! Потом дело доходит и до салата со вторым.

      – Как ты? – Кузнецов прикончил такую же, как у меня, котлету и удовлетворенно откинулся на стуле. Тот жалобно скрипнул.

      – Лучше. Вика сказала в поликлинику заглянуть за освобождением.

      – Виктория Петровна! – Лева назидательно поднимает палец.

      – Я ее на свиданку позвал, – победно улыбаюсь парням. – Так что Вика.

      – Вот это номер! – Коган озадаченно начинает протирать очки.

      Димка просто одобрительно хлопает меня по плечу.

      – Молодец, старик! Я и сам думал ее закадрить, да с Петровым не хотел ссориться. Мы с ним в футбол по четвергам и вторникам ходим играть.

      – Она больше с Петровым не встречается. – Лева принимается за компот. Вылавливает ложкой сухофрукты, печально их рассматривает.

      – Да это весь универ знает, – хмыкает Кузнецов. – Только вот Петров страдает, уже пытался извиняться. Так она его еще раз послала. При всех.

      – Зад поднял, место потерял, – соглашается Коган. Сухофрукты признаны годными и отправляются в рот. – Давай, Рус, не жмись, стреножь кобылку.

      – Фу, Лева, как пошло… – Я качаю головой. – Зачем так о девушке?

      – Да не девушка она уже, – закипает еврей. – Зачем с Петровым в баню ходила??! Думаешь, он там серенады ей пел?

      – А в любовь ты не веришь? – Кузнецов встает на мою сторону.

      Я аккуратно, еле-еле делаю новый прокол в память Русина. И тут же дергаю сознание обратно. Трогаю нос. Крови нет. В памяти Алексея нахожу причину трепетного отношения Кузнецова к дамам. На журфак он попал благодаря Юленьке – дочке московского профессора и главной красавице курса. Дима после дембеля заехал посмотреть Москву. Прогуливался возле МГУ, а тут идет богиня. Развевающиеся белокурые волосы, осиная талия, балетная осанка. Юля шла подавать документы в университет. А заодно поразила в самое сердце нашего десантника. Тот устремился вслед. Все его попытки сразу познакомиться провалились. Юленька хорошо знала себе цену. Зато, к его удивлению, в приемной комиссии, куда он увязался за девушкой, его обнадежили. В верхах решили, что среди журналистов слишком много детей интеллигенции. И слишком мало рабочих и крестьян. Кузнецов был