Я спас СССР. Том I. Алексей Вязовский

в психиатрические лечебницы. Так, Буковскому пытались поставить диагноз «вялотекущая шизофрения». Дело в том, что Хрущев по неосторожности объявил, что диссидентов в СССР нет. Лишь психически больные люди. Ну и правда. Если следующее поколение, т. е. та самая молодежь, что сейчас собралась на Маяке, будет жить при коммунизме, то разве здоровый человек откажется от такой возможности? Будет призывать «рвать путы, сотканные из лжи»? Наверное, он просто больной. Так была заложена основа карательной психиатрии, которая потом очень сильно аукнется Союзу.

      – Комсомолец? – Ко мне подошел невысокий коренастый парень в костюме без галстука. В его внешности было что-то восточное. То ли круглое лицо, то ли узкие глаза. Делаю мгновенный прокол уже в собственную память. Ну, здравствуй, Юлий Пак. Наряду с Окуджавой и Визбором – один из лучших советских бардов. А еще диссидент – клейма ставить негде. Хранит запрещенную литературу, совсем скоро начнет вести антисоветский журнал «Хроника текущих событий». А где же Буковский? Они вместе с Паком организовывали все эти встречи. «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана» – знаменитая шутка из 70-х. Буковского действительно обменяли на чилийского коммуниста. После чего тот начал «качать режим» уже из-за рубежа. Устраивал демонстрации, пресс-конференции…

      – Комсомолец! – я согласно кивнул, взглянув на значок на отвороте рубашки.

      – Добро пожаловать! – Пак располагающе улыбается. – Мы рады, что такие парни, как ты, заглядывают к нам «на огонек». Поверь, среди нас тоже много комсомольцев и даже членов партии…

      – Даже так? – Фоном к искренней улыбке Пака идут стихи все того же нечесаного поэта:

      …и свободного общества образ

      Скоро всем нам откроет глаза.

      «И да здравствует частная собственность!» —

      Он, зардевшись, в лицо им сказал…[2]

      Новый взрыв аплодисментов. Да такой, что я даже не слышу слов Пака. Тот что-то говорит, а у меня происходит прорыв в сознании. СЛОВО наконец визуализируется. Горящими строчками. Я начинаю протискиваться через толпу.

      – У вас любой может читать стихи? – Я поворачиваю голову к Паку.

      Тот удивлен.

      – Да, любой.

      Натыкаюсь на некоторое подобие оцепления. Молодые парни стоят, держась за руки, окружив постамент с Маяковским. Пак делает знак, и меня пропускают внутрь. Нечесаный поэт, раскланявшись, уходит. А я забираюсь на постамент. На меня смотрят сотни глаз.

      Из вас не сделают героев,

      Вас не отправят в лагеря,

      Костюм «страдальцев и изгоев»

      Вы на себя пошили зря…[3]

      …Громко, с выражением я читаю слегка переделанные стихи Фролова-Крымского.

      Как омерзительный глашатай

      С трибуны радиочастот

      Вы извергаете ушаты

      Своих душевных нечистот…

      Со стороны толпы раздаются первые крики и свист. Зато простые москвичи, что собираются вокруг диссидентов, начинают одобрительно

2

Николай Вильямс. «Коммунисты поймали мальчишку». 1969 г.

3

Константин Фролов-Крымский. «Пятой колонне».