Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли. Сергей Синякин

Чичерина оказалась женщиной рассудительной, купаться в проруби она мужу не запрещала, наоборот, помогала топором обрубить острые края полыньи, а физическую мощь мужа направила в полезное для дома и общества русло – устроила его на городское кладбище копать могилки для усопших бузулукчан.

      Грязь уже подсыхала, а кладбище располагалось на бугре перед зерносовхозом «Амо», потому и сам бугор называли Амовским. Бугор просох раньше улиц Бузулуцка, и по утрам, забросив заступ на могучее плечо, Валентин Аверин отправлялся к месту работы. Смертность по весне в Бузулуцке была низкой; старики откладывали похороны на богатую фруктами и овощами осень, а молодым с приближающейся посевной было вообще не до смерти, поэтому Валентин Аверин копал могилы впрок, и западная, еще неосвоенная часть кладбища напоминала передовую неведомого сражения из-за обилия похожих на окопчики могил.

      На кладбище и приходил Гней Мус. Он подтягивал тренировочные штаны, садился на желтый от глины край могилки, свешивал в нее ноги и выжидательно поглядывал на Аверина, врубающегося в землю с упрямостью экскаватора.

      Выполнив намеченный на день объем работ, Валентин выбирался из ямы, и друзья отправлялись к кирпичной кладбищенской стене, где лежали загодя приготовленные Авериным удочки и на длинном ржавом штыре висел полотняный мешочек с немудреной провинциальной снедью. Вы спросите – а черви? Да что – черви? Кто роет могилы, без червей никогда не останется. А на кладбищенского червя карась берется охотно, не зря же он считается монастырской рыбой! Вот и в этот раз друзья были готовы к рыбалке.

      – Привада где? – спросил Аверин, поднимая удочки и снимая со штыря мешок.

      – Ник, – сказал легионер, приподнимая шлем, наполненный распаренной перловкой.

      – Ты с ума сошел! – хмыкнул Валентин. – Да таким количеством каши ты всю рыбу в пруду закормишь!

      – Актум не агис, – возразил Гней Мус.

      – Это точно, – усмехнулся Аверин. – Раз сделал, чего уж переделывать! Не выбрасывать же добро. Ну, пошли?

      Вода в пруду у камышей была почти черной. Чувствовалась илистая глубина. Пока Аверин готовил удочки, Гней Мус запустил руки в шлем и ларго ману – щедрой, значит, рукой – разбросал приваду близ камышей.

      – Сатис эст! – остановил его Аверин.

      – Хватит? – с сомнением оглянулся легионер.

      – Сатис, сатис, – подтвердил землекоп. – Ну, с Богом! Ловись, рыбка, большая и маленькая.

      Поплевав на червя, Аверин забросил удочку. Забросил свою и Гней Мус. Некоторое время они сидели молча и ожидали поклевки. Аверин вытащил свою удочку и установил глубину побольше.

      – Профундис установи! – посоветовал он легионеру. – Профундис минорис!

      Гней послушно увеличил глубину – и удачно. Не успел он закинуть удочку, как поплавок дрогнул и, медленно заваливаясь набок, пошел в камыши.

      – Тяни! – зашипел Аверин. – Хок агос, Гней! Хок агос! Вытаскивай!

      – Грандес, –