Согретая турецким солнцем. Екатерина Александровна Мерт

киноленты.

      Из Магнитогорска родные провожали меня с комом в горле. Им совсем не хотелось отпускать за тридевять земель свою кровиночку, но изменить моё решение не получилось. Я уезжала, а они оставались на перроне автовокзала. Проводы – неизменно грустное событие, но за каждым расставанием всегда следует новая встреча. Через девять часов я была уже в екатеринбургском аэропорту «Кольцово», откуда вылетела в московский «Шереметьево». Одна я никогда не путешествовала дальше, чем в соседний город, поэтому очень волновалась. Как-никак мне предстояло пять раз сменить транспорт!

      Когда я звонила маме из Москвы, уже не плакала. Наоборот, сладостно предвкушала путешествие. А регистрация, таможня и сказочный мир беспошлинной торговли окончательно настроили меня на позитив. И, глядя в иллюминатор на рабочих, кутавшихся в свои пуховики от промозглого ветра с дождём и мокрым снегом, я искренне радовалась, что лечу в тепло.

      Через три с лишним часа самолёт сел в аэропорту Анкары, и по пути к стойкам регистрации на внутренние рейсы я заглянула в уборную. Под нарисованной на двери девочкой расположилась турецкая надпись: «bayan6». «Видимо, много ещё будет смешных слов», – ехидная улыбка тронула губы.

      Когда я всё-таки нашла свой выход на посадку, изрядно поплутав по аэропорту, выдохнула, опёрлась на перила и посмотрела вниз. На первом этаже разлилось длинное овальное озеро с небольшими фонтанчиками и подсветкой. Там я окончательно почувствовала себя на юге.

      Отчаянно борясь со сном на борту очередного самолёта, я разглядывала пассажиров, летящих в Анталию вместе со мной, пытаясь угадать, зачем или к кому спешат все эти люди, и что ждёт каждого из них на морском берегу. У багажной ленты держать глаза открытыми становилось всё сложнее. Неспешно проплывающие сумки хорошенько убаюкивали: сначала – чей-то цветастый маленький чемоданчик, за ним – здоровенный походный синий рюкзак, потом – детский «Микки Маус» с длинной чёрной ручкой… С небывалой скоростью народ расхватал свои поклажи, и я осталась одна напротив пустой ленты. Сон как рукой сняло, и приступ паники не заставил себя долго ждать!

      – Так, Саша, возьми себя в руки! Пойди и спроси на информационной стойке, куда мог подеваться твой багаж, – в подобных ситуациях я всегда разговаривала сама с собой. Так появлялось намного больше шансов не впасть в истерику.

      На стойке информации толпились люди, говорившие на самых разных языках. Кто-то молча ждал помощи, кто-то, размахивая руками, что-то кому-то доказывал, кто-то пытался кому-то дозвониться, а кто-то тихонько плакал в уголочке. Мне ужасно захотелось встать рядом с невысокой женщиной в углу и зарыдать в голос. «Но, нет! Так просто мы не сдаёмся!» Дождавшись своей очереди, я с горем пополам получила разъяснение. Оказалось, всё примерно так: я прилетела из Анкары на внутреннем рейсе, а мой багаж прилетел из Москвы на международном. То, что мы летели в одном самолёте, здесь никого не волновало,

6

Bayan – (с тур.) женщина, дама.