Око Марены. Валерий Елманов

больше чем уверен – выступит против меня уже в этом году. И что тогда?

      – Значит, тебе нужны твердые гарантии? – прохрипел Вячеслав сорванным голосом. – А ты понимаешь, что в этой ситуации тебе их не даст ни бог, ни царь и ни герой? Разве что… – Он умолк и, склонив голову, внимательно посмотрел на Константина, после чего задумчиво произнес: – А ты знаешь, княже, пожалуй, есть у меня на примете такой человек. Конечно, гарантию на сто процентов и он тебе дать не сможет, но за девяносто я ручаюсь.

      – И кто же он? Бог, царь или герой? – насмешливо поинтересовался Константин.

      – Ни то, ни другое, ни третье. Он всего лишь сын, – неторопливо пояснил Вячеслав, и на раскрасневшемся лице восемнадцатилетнего воеводы промелькнула легкая кривая ухмылка бывшего спецназовца.

      – Чей сын? – не понял Константин.

      – Трудно сказать вот так сразу, – почесал в затылке Вячеслав и оценивающе посмотрел на собеседника. – Пожалуй, о царе речь вести пока рано, тем паче о боге, а вот о герое, наверно, можно. Значит, сын героя по имени… Святослав.

      – Подожди-подожди, – нахмурился Константин. – Это ты про моего Святослава, что ли…

      – Точно. Про него. Только этот парень даст нам гарантию, что твоя дружина не разбежится.

      – Каким образом? – продолжал недоумевать Константин.

      – Он тоже будет проходить КМБ.

      – Чего?! – вытаращил глаза Константин. – Пацану всего одиннадцатый год идет, а ты его в армию? Не дам!

      – Скажите пожалуйста, какие мы горячие! Прямо-таки председатель комитета солдатских матерей – не меньше! – возмутился Вячеслав. – Ты лучше вначале все выслушай до конца, а уж потом начинай бухтеть.

      – Выслушать выслушаю, – согласился Константин. – Но я все равно против. К тому же он и без того занят под завязку.

      Святославу и впрямь скучать не давали. Занятия сменялись одно за другим: на смену греческому языку шло изучение философии и риторики, а там подходил немчин, который давал основы латыни. В учебном процессе участвовала даже… Доброгнева, которая, по настоянию Константина, преподавала княжичу азы траволечения. А еще Святославу приходилось зубрить многочисленные статьи законов, и не только одной Русской Правды, но и «Номоканона», а также «Мерила праведного», и постигать по рукописным летописям историю Руси.

      – Некогда ему, – вспомнив обилие учебных предметов, еще раз, но менее уверенно повторил Константин.

      – Ничего, лишь бы ты согласился, а время найдется, – обрадовался Вячеслав и принялся для вящей убедительности загибать пальцы. – Во-первых, вопрос психологического плана. Дружинный народ, особенно по первости, пока не втянулся, обязательно должен возмутиться нелепым, на его взгляд, обучением, так?

      – Железно, – подтвердил Константин, тут же добавив: – Чего я и боюсь.

      – Вот, – не стал спорить Вячеслав. – Возможно, что будут иметь место даже случаи открытого неповиновения. И что тогда делать? Дабы не разлагать дисциплину среди остальных, надлежит выгнать смутьянов в три шеи. А если таковых наберется