Колесо Перепёлкина. Владислав Крапивин

начале четвертого урока Инга Матвеевна достала из классного журнала белый конверт с зеленой маркой, и Вася сразу узнал его. Инга Матвеевна устремила на Перепёлкина в з г л я д.

      – Перепёлкин, это твое сочинение?

      Вася понял, что сейчас умрет. Но умирать надо с достоинством – не прячась в заячьей норе, а как на поле боя. Даже если ты «по правде сказать не очень смелый». Это подтвердит вам герой из любой книжки – и Маугли, и Том Сойер, и юный мушкетер Яшка Рыбохвостов, и даже Буратино. Вася встал.

      –Конечно, мое. Там ведь подписано. Чья подпись, значит, того и письмо…

      – Не рассуждай! Кто тебе разрешил писать т а к и е письма?!

      Это был глупый вопрос. Даже детсадовским ребятам понятно, что на письма разрешения не спрашивают. И Вася сказал:

      – Но я же не вам его написал.

      – Да, ты сочинил его для Мики Таевской! Но Мика умная девочка и знает, что о всяких таких глупостях следует сообщать учительнице.

      Вася (не забывайте, что он собрался умереть и ему было все равно) бестрепетно глянул в немигающие глаза.

      – Вы всё придумали! Никаких глупостей там нет!

      – Ах, придумала? Ах, нет?! Тогда слушайте.

      Громким голосом Инга Матвеевна отчеканила письмо.

      Кто-то нерешительно хихикнул. Раз, другой. Мика сидела неподвижно, даже бант ее ничуть не шевелился. И Вася понял, что все кончено. Если даже она теперь глянет на него глазами-бабочками, в душе его ничего не дрогнет. Конечно, Вася не был плаксой, и капли на его ресницах оказались случайно. Он махнул ресницами так сердито, что капли полетели во все стороны. И одна попала на щеку Маргариты Панченко – та сидела рядом.

      – По-моему, эта Таевская свинья и ябеда, – тихим шепотом сообщила Маргарита. – Если бы мне написали такое, я бы никогда…

      – По-моему, Таевская – свинья и ябеда, – отчетливо сказал Вася, глядя на неподвижный бант с горошками. Бант дернулся. А Инга Матвеевна возвысила голос до небывалого звона:

      – Как! Ты! Смеешь! Да я… за это тебя на педсовет! И это письмо… там… всем!…

      Вася снова взмахом ресниц сбросил капли – теперь уже с окончательным бесстрашием.

      – А чужие письма читать нельзя.

      – Учителю можно всё!

      – Никому нельзя.

      – Кто тебе это сказал?!

      – Это все на свете знают. И в книжках написано.

      – Я смотрю, ты уж-жасно начитанное дитя!.. Пусть отец и мать сегодня же явятся в школу! А ты… немедленно извинись перед Микой Таевской.

      Вася вдруг почувствовал, что он успокаивается. Словно в нем, как в телевизоре, переключили канал – с ужастика на передачу «Спокойной ночи, малыши». Он вздохнул. И выговорил, глядя мимо банта:

      – Таевская, извини меня, что я громко сказал, что ты свинья и ябеда и теперь все про это знают. И постарайся больше не делать таких свинств…

      Инна Матвеевна задышала, как старый паровоз на запасных путях.

      – Вон из класса! И без родителей в школу ни шагу!..

      Второклассники учились во вторую смену.