Юдоль. Сергей Малицкий

медленно вытянул из груди коротышки меч. Приделанный пошатнулся, выпустил изо рта волну черной крови, развернулся и, пошатываясь, поплелся, пошел, побежал к вожаку. Тот запрыгнул в седло, дождался, когда коротышка займет место у него за спиной, обернулся к охотнику:

      – Ты украл то, что принадлежит нам. Но ты хороший воин. Твоя кровь станет моей кровью. Когда будешь готов, поклонись Пустоте. Призываю тебя. Если не поклонишься, я убью тебя и тех, кто тебе близок.

      Конь помчался прочь. Пожалуй, даже Молодец не угнался бы за этим зверем.

      – Ты опять ранен! – подбежала Каттими, с опаской переступая через оплывающий труп верзилы.

      – Ерунда, – попробовал пошутить Кай, зажимая хлещущую из руки кровь. – Царапина. Ну где тряпица? Должна уже привыкнуть, меня приходится часто перевязывать.

      – Педан мертв, – сказала подъехавшая Васа, с уважением глядя на Кая. – И я не уверена, что сама увернулась бы от ножа, брошенного с такой силой.

      – Это не приделанный, – качнулся охотник. – Двое, с которыми я сражался, приделанные, но он нет. Кажется, это ловчий Пустоты. Я бы не устоял против него.

      – Но он не стал сражаться с тобой! – воскликнула Каттими, заматывая руку Кая полосой ткани.

      – Да, он предложил мне служить Пустоте, – сказал Кай.

      – А ты? – замерла Каттими.

      – Он ничего не сказал о жалованье! – пожал плечами Кай и сморщился от боли.

      – Ты отбил нож в пяти шагах… – задумчиво проговорила Васа. – Как ты отбил нож в пяти шагах? Что еще сказал их главарь?

      – Смеялся, – снова пошатнулся, схватился за плечо Каттими Кай. – Сказал, что мы украли то, что принадлежит ему или каким-то им. И пообещал убить, если я не поклонюсь Пустоте. Меня и… – он повернулся к расширившей глаза Каттими, – вот ее.

      Глава 4

      Кета

      Кетская крепость, словно составленная из взбирающихся одна на другую серых башен, стояла на высоком утесе, на стрелке Эрхи и одного из ее светлых притоков. С той стороны и вошел в город клана Кикла – клана Травы – странный отряд из навьюченных лошадей, ошалевших от радости разномастных охранников и изрядного количества хмурых молодых женщин в балахонах и нищенских, сбитых до дыр войлочных башмаках. Недавнее веселье, охватившее женщин после пересечения харкисского тракта и выхода к переправе через светлую речушку, за которой имелся и небольшой острог с воинами, и поселок старателей, поутихло. Теперь каждая из них раздумывала о дальнейшей судьбе. Мало у кого остались в живых родные, да и если остались, легко ли было добраться до них с парой серебряных монет в руках, не имея ни одежды, ни обуви, ни еды? И куда добираться? Опять за Хапу? Туда, куда всегда стремились убраться все, кому свобода была важнее милости знати, но где теперь лилась кровь? Легче пришлось бы молодым парням, которых и в прежние годы немало бродило по дорогам Текана в поисках заработка, но женщинам было не принято покидать отчий дом с подобной надобностью. Неласковой показалась и столица клана Травы. Жители были озабоченными, хмурыми, мужчины почти все поголовно