Царский сплетник и дочь тьмы. Олег Шелонин

девица, собственноручно наполнила стопку и убрала графин, – чтоб напряжение снять и как следует выспаться. Тебе ведь вечером еще выпуск первого номера отмечать?

      – А куда деваться? – поморщился юноша. – Честно говоря, я бы лучше это время с тобой провел, но ведь не поймут, черти. Скажут: на святое покусился, обмывку зажал.

      – Ничего. Я тебе с собой оберег дам. На шею повесишь. И настойку специальную перед уходом выпьешь.

      – Зачем?

      – Чтобы не захмелеть сильно.

      – Ты будешь просто золотая жена. Да что я говорю! Ты уже золотая жена! – Виталик опрокинул в себя стопку и попытался сцапать девчонку, но она с хохотом вывернулась из его рук.

      – Куда лапы тянешь, постоялец? Как смеешь приставать к девице незамужней?!!

      Показав Виталику язычок, озорница умчалась в свою светелку стелить «постояльцу» постель. Юноша с сожалением вздохнул и навалился на стряпню своей хозяйки, которая для него была одновременно и вчерашним ужином и сегодняшним завтраком, а заодно и обедом. С Ванькой Левшой они накануне так упарились в типографии, что забыли и о времени, и о еде.

      После сытной трапезы Морфей окончательно одолел сплетника. Глаза слипались. Юноша едва доплелся до светелки Янки, скинул с себя одежду и мгновенно заснул, как только голова его коснулась подушки.

      Сон был беспокойный. Его мучили кошмары. Лязг мечей, хрипы умирающих воинов, свист стрел, и он в самом центре дикой, яростной сечи с неведомым врагом. Внезапно в общую свалку врывается Янка в одной ночной рубашке. В руках ее ухват, которым она неловко отбивает направленные на него мечи. «Куда ты лезешь, дура?!!» – в ужасе кричит сплетник. «Виталик! Уходи!!!» Янку сбивают с ног. Над ней поднимается окровавленный меч. Виталик, с ужасом понимая, что физически не успевает его отбить, прыгает вперед и падает на Вдовицу сверху, прикрывая ее своим телом. Кровавый туман застилает глаза, и сквозь него он различает неясную женскую фигурку, завернутую в сари. «Наконец-то я достучалась до тебя, воин мой. Слушай меня внимательно. Беда опять пришла на Русь, ломится в твою дверь. Береги женщин…» – «Что?!» – «Береги женщин!»

      – А? Что? – подскочил сплетник.

      Над ним стоял Васька, нетерпеливо тряся за плечо.

      – Виталик, вставай. Стучатся.

      – Кто стучится?

      – Не знаю, но чувствую, что беда в дверь стучится. – Шерсть на загривке кота стояла дыбом. – Давай через окошко, потом через забор и бегом за Янкой.

      – А где она?

      – На базар за травками какими-то пошла.

      И тут со стороны гридницы послышался тоскливый волчий вой.

      – Да вставай ты скорей! – заволновался Васька. – Видишь, Жучок уже песню смерти запел.

      – Чего городишь? – Спросонок соображалось туго. – Он что, под Акелу косит? Еще скажи, что рыжие собаки на наши джунгли напали. – Царский сплетник потряс головой, разгоняя сон, натянул на себя одежду, позевывая, спустился вниз и вышел через гридницу в сени, по дороге чуть не споткнувшись о трясущегося от страха Жучка,