Закат над Квантуном. Леонид Владимирович Дроздов

Страшкевич.

      – Я еще ничего для вас не сделал, – пожал плечами титулярный советник.

      Поздно вечером, когда хозяин и слуга собирались укладываться спать, в доме судебного следователя зазвонил телефон.

      – Горский у аппарата.

      – Господин Горский, это Тереза… – сквозь сильный треск послышалось на том конце.

      – Госпожа Страшкевич? Что-то случилось? – титулярный советник сдвинул брови. Никак он не ожидал, что будет говорить с кафешантанной этуалью тем же вечером.

      – Я получила новую записку… – взволнованно ответила мадам Ардан.

      – Что в ней?

      – Он снова настаивает на встрече…

      – Где и когда?

      – Завтра в семь вечера, в седьмом номере «Юго-восточных номеров».

      «Седьмого января, в семь вечера, в седьмом номере…» – повторил в голове Антон Федорович.

      – Во сколько вы просыпаетесь? – спросил вдруг судебный следователь.

      – Простите, что?.. – не поняла этуаль.

      – Если я завтра заеду к вам к 10 часам утра, вы меня примете?

      – Ах, вы об этом… Да, конечно! – охотно согласилась Тереза Страшкевич, назвав при этом номер своей комнаты. – Однако вы можете приехать и раньше: едва ли я этой ночью сомкну глаза…

      4. Охота

      Ночью, перед тем как заснуть, Антон Федорович думал о Терезе Страшкевич. Не о ее деле, а о ней самой. Пытался разобраться, какие чувства она в нем вызывает и во что это всё может вылиться.

      Сперва там, в кафешантане, она ему, безусловно, понравилась. Как понравилась и подавляющему большинству господ, что явились на вечернее представление. Затем, когда началась эта вакханалия с шампанским, когда эта прекрасная дама начала порхать от одного стола к другому, как бабочка, перелетая с одного цветка на другой, Горскому сделалось невыносимо омерзительно. Однако когда она оказалась за их столом, снова сумела расположить к себе требовательное сердце титулярного советника, несколько восстановив утраченное реноме.

      После «Империала» встреча на бал-маскараде снова ознаменовалась перепадом котировок, как говорят на финансовых биржах. После признания мадам Страшкевич касательно поездок в коттеджи к различным господам, а также в ее смелой позиции относительно сих выездов, «акции» этуали в глазах Антона Федоровича стремительно упали. Но то ли актерское мастерство устроено так, чтобы располагать к себе людей, то ли красивой женщине делаются определенные послабления… В итоге Горский перестал ее презирать, но и петь дифирамбы ее красоте не собирался. При этом он с тревогой понимал, что прояви она к нему внимание как к мужчине, ему будет трудно устоять…

      Но, слава Богу, он ее в этом качестве пока не интересовал.

      Ровно к десяти часам утра, как и обещал, Антон Федорович приехал в «Империал».

      – Вы чудовищно пунктуальны, – слегка улыбнулась этуаль, пропуская судебного следователя в просторный двухкомнатный номер, богато украшенный цветами.

      – Да у вас тут настоящая оранжерея! – титулярный советник огляделся,