Порочные желания. Юрий Павлов

она медленно-медленно сдвинулась, пропуская солнечный свет в тёмную щель.

      – Тарзан, вы там спите что ли? – Утюг потянул дверь, раскрывая шире – Проходи, Настя.

      Но Тарзан (одного взгляда было достаточно, чтобы понять, почему Тарзан? подросток был волосатый, как взрослый мужик), стоял в проёме не пропуская меня.

      – Кто … такая? – словно выплюнул он, явно, кому-то подражая.

      – Квазимода не оставлял тебя за старшего, пусти! – толкнул его Утюг – Это, Настя! Ты должен её помнить, она три года назад была у нас в детдоме с каким-то концертом.

      Тарзан внимательно ко мне присмотрелся, и поверив Утюгу, а не своей памяти, впустил нас, посторонившись, и закрыл дверь.

      Сразу стало темно и я остановилась, но Утюг взял меня за руку и потянул – Не бойся, здесь нет ступенек, проход широкий и идти немного.

      Он шёл уверенно и я успокоилась.

      Шагов через двадцать, Тарзан ткнул рукой в стену и открылась ещё одна дверь. Помещение было просторное, с вентилятором, который медленно, и поскрипывая вращался. Над дверью была лампа в колбе, дававшая свет, не больше чем свеча, но глаза постепенно привыкали к темноте, и я осмотрелась.

      У стены, противоположной от двери, было несколько тюфяков, от которых несло потом и жиром давно не мытых тел. На тюфяках лежали ещё двое, которые, при виде меня, резво сели. В правом углу была куча тряпья и два стула. Больше ничего не было.

      – Знакомься, Настя – Утюг подошёл к сидящим на тюфяках.

      Пиявка, опустив пакеты, тоже подошёл к тюфякам и сел

      – Это – Утюг ткнул в сидящего слева – Урка, а этот – Очкарик. Неэ, у него нормальное зрение, просто он всех обзывает очкариками, вот и прилипло к нему погоняло.

      – А это, Настя – она выступала у нас три года назад, но вы были ещё малявками, можете и не вспомнить.

      – А я помню! – как-то подозрительно вызывающе сказал Урка – Я помню, как она нас лапала и прижимала к своим сиськам. Небось выросли за три года, сиськи-то?! Пощупать можно?!

      У меня забегали мурашки по лобку моей киски и гулко застучала кровь в висках. Но нельзя же, прямо вот так, сходу, растележиться перед ними на тюфяках – «Лапайте меня, мальчики!»

      И я, демонстративно, молча и очень медленно (как бы нехотя, а то вдруг подумают, что на самом деле собралась уйти) развернулась и взялась за ручку двери.

      – Куда ты, Настя?! – они выкрикнули это в один голос, и я чуть не расхохоталась, но продолжая играть обиженную, толкнула дверь и шагнула в коридор.

      В одно мгновение все пятеро оказались рядом, и вцепившись в мои руки, и жалобно заглядывая в глаза, заскулили – Не уходи … прости нас …

      И я, осталась!

Часть четвёртая Блядь!

      Лизка, раздвинув ноги и согнувшись буквой «Z», брила киску, сидя неглиже на незаправленной кровати, когда – «Я, наверное, солнце, ослепляю тебяаа, ты, как окееэ …»

      – Алло! – Лизка выключила жужжащий депилятор

      – Ты где? … – Щас приду!

      Лизка, длинноволосая, жгучая, с зелёными глазами брюнетка. с грудью второго размера. была – стервоза!

      Но Настя любила и обожала свою подругу.