Порочные желания. Юрий Павлов

дверь в туалет.

      – Уффф! Ну конечно! Откуда, в деревне, туалетная бумага! А попу чем подтирать? Тоже газетой?

      Я подтёрлась полой ночнушки. И с этим жёлтым пятном, вальяжно и не спеша, пошла назад.

      Я дошла до середины двора, когда хлопнула чья-то калитка, а из дома соседей, на крыльцо, выскочил мальчишка!

      Мы оба замерли, одновременно увидев друг друга. Но я, через секунду, как ни в чём не бывало, направилась к забору, помахав ему рукой и забыв, что я, во-первых, в ночнушке, а во-вторых, с жёлтым пятном, чуть ниже лобка!

      Пацан же застыл, как борзая в стойке! И пялился на меня, во все свои голубые глазёнки!

      – Привет, Вовка! – вспомнила я

      – Здравствуй … те, Катя – тоже вспомнил Вовка

      А от калитки, пялясь на меня серыми глазищами, шёл ещё один.

      – «А как вырос то, пацан!» -вспомнив, наконец, что в ночнушке, отошла я от забора.

      – Что за девка? – услышала ещё я, открывая дверь, и заходя в сени.

      Мама, с бабушкой, наверное, ушли по ягоды. Дед, на мотороллере, или на рыбалку, или за ряской, для утят.

      Я переоделась в трико и футболку, заметив жёлтое пятнышко от мочи, на ночнушке. Ночнушку пришлось замочить в тазу. Сполоснула под рукомойником лицо и руки, обтёрлась полотенцем и на кухню.

      Когда бабушка успела напечь пирогов? И с картошкой, и с капустой, и с творогом, и даже с малиной. Не хватало только молока.

      Я вышла в сени и заглянула в холодильник. Молока нет.

      Я вернулась в кухню, и увидев на полу щель по квадрату, и небольшую скобку, вспомнила!

      Я потянула за скобу и открыла крышку в подпол.

      – Ага!

      Молоко, в двухлитровой банке, стояло на деревянной приступке, по которой спускались в подпол.

      Я вытащила молоко и закрыла крышку.

      Поставив банку на стол, вспомнила ещё кое-что. В банке, сверху от горлышка, на пятую часть примерно, собрались сливки, отделяясь о белого молока, желтоватым оттенком. Я сняла крышку и, черпая ложкой, залила сливками малину в миске.

      В общем, я налопалась!

      Сидела минут пять, выбирая, с чем ещё съесть пирог. Но больше не смогла. Точнее, больше в меня не влезло!

      Я убрала молоко в подпол. Накрыла полотенцем пироги, и сполоснула стакан и миску.

      Вспомнила про ночнушку и состирнула её. Повесила на верёвке, протянутой от стайки к тополю.

      Было очень жарко и я зашла в дом.

      Вспомнив, что не убрала постель, убрала её и свернула диван.

      Только присела на диван и тут у меня забурчало в животе. Я подхватилась и, опять на ходу подцепив калоши, побежала в туалет.

      Они стояли рядком, у стены сарая, и … писали!

      Двое, мой Вовка и тот, что хлопал калиткой, быстро поддёрнули трико, а третий (ооо! так их трое!), продолжая ссать, общупал меня, своими карими глазами, пока я закрывала на завёртку калитку, и заходила в туалет.

      Я закрыла дверь, быстро сдёрнула трико, и присела над очком, и … меня пронесло!

      То ли от воды деревенской, то ли от молока.

      Наверное, было слышно. Кто-то из мальчишек, захохотал.

      Да