Житие Блаженного Бориса. Вячеслав Морочко

слушайте:

      Одной курице очень хотелось вступить в мафию. Пошла она к капитану мафиози и рассказала о своем желании. «Синьора, – сказал капитан, – мафии не существует»! Тогда курочка пошла к полковнику от мафии и попросила о том же его. «Синьора, – ответил полковник, – мафии не существует»! Курочка поплелась к генералу – результат был тот же. Когда печальная она возвратилась в курятник, другие куры обступили ее, и стали расспрашивать о мафии. «Мафии не существует!» – ответила курочка. И все решили, что в мафию ее таки взяли, и можно начинать бояться.

      В этот момент за дверью раздался шлепок и створка открылась. Появился бывший тюремный вертухай, ведомый за ухо Переверзневым. «Отряд не заметил потери бойца». – произнес особист и, бросив на Мотвея зловещий взгляд. втолкнул Курина в аудиторию – Возвращаю!»

      «Займите свое место! – сказал Магнитштейн Курину.

      И тот сел, бросив на Магнитштейна не менее зловещий взгляд. А Переверзнев ушел.

      «Товарищ майор, – спросил кто-то из взвода, – можно вопрос?»

      – Задавайте.

      – А где у притчи – мораль?

      – А сами не видите?

      – Не успел разглядеть: помешали.

      – Все вам мешает! Мораль – такова: человеку с куриными мозгами в этой жизни придется не сладко.

      Грохот смеха разорвал тишину. Не смеялся только один человек, фамилия которого столь удачно вписалась в притчу.

      12.

      Два дня назад я был дежурным по классу и после окончания очередной пары, когда курсанты уже покидали аудиторию, Магнитштейн произнес знаменитую фразу из фильма: «А вас Паланов я попрошу остаться». Никто на это не обратил внимания: как дежурный, я обязан был задержаться и помочь расставить пособия.

      «У меня к вам просьба, – негромко сказал майор, когда я переносил трубу допотопного оптического дальномера с треноги на стеллаж в расположенной рядом коморке, – приходите к нам в воскресенье. Мы с Парашей ждем вас. Она обещала напечь пирожки с грибами и капустой, какие вы любите».

      – Пирожки это – дело. Лишь бы здесь отпустили.

      Не волнуйтесь. Об этом я позабочусь.

      Открыла мне Прасковья Ивановна, – худая жеманная хохотушка, со сверкающими, как у мужа глазами. «Наконец-то, Боренька! Что случилось? Мы уж думали не придете».

      Наш старлей (комвзвода,), мы его по неделям не видим, а тут в воскресенье явился, подвыпивший, построил нас, да забыл, – зачем. Битый час на плацу простояли, наставления слушали. А, когда вспомнил, строй распустил. «Паланов идемте со мной». Подвел меня к старшине батареи. «Вот, передать просили, его не задерживать, пусть сразу идет!». «Товарищ, старший лейтенант, это ваш взвод задержался, а другие, кому надо, давно ушли в город. Вот его увольнительная». «Паланов! – скомандовал мой старлей, – в город бегом марш»!

      Из ванной комнаты донесся смех Магнитштейна. Сначала показался тазик с водой, а потом уж он сам. «Ну конечно, это я просил его, не задерживать. Чудак-человек!». Майор поставил тазик в прихожей туда,