Я садовником родился. Наталья Андреева

Комплексы себе придумываю. Но правду выложить? Не-ет.

      – Ты где был в тот вечер? Когда Лилию убили? Не у психотерапевта часом? Тогда у тебя алиби.

      – Так ты знаешь, как ее зовут? А ты не врешь мне часом, Леша? Все так же в ментовке служишь? – подозрительно спросил Лейкин.

      – Да я же тебе сказал: два года как ушел.

      – А откуда ты знаешь подробности обоих убийств?

      – Да какие подробности? Что ее Лилией звали? Так она же в соседнем подъезде жила!

      Леонидов услышал, как за стенкой на кухне раздался грохот. Лейкин вскочил и рванулся туда. Должно быть, Анна Валентиновна нечаянно уронила-таки кастрюлю. Или нарочно? Во всяком случае, когда Лейкин вернулся из кухни, разговор об убийстве Лилии он поддерживать не захотел.

      – А как мать? – сдавшись, спросил Алексей. – Все там же работает? В Научно-экспериментальном хозяйстве? Цветы выращивает?

      – Нет. Она давно уже на пенсии, – ровным голосом сказал Лейкин.

      – Давно? На пенсии? – Алексей удивился, потому что Анна Валентиновна не показалась ему такой уж старой. На вид он не дал бы ей больше пятидесяти.

      – Я что, мало зарабатываю? Мне нужны ее деньги? Ее работа?

      – А Викторию Воробьеву ты случайно не знал? – попробовал еще раз Алексей. – Вторую женщину, которую убили?

      – Случайно знал, – нехотя ответил Лейкин. И заметил: – А ты еще говоришь, что не связан с полицией! Это же допрос, Леша! Зачем ходишь вокруг да около? Наводящие вопросы задаешь? Обманул ты меня. Я, когда визитку тебе давал, думал, что помочь надо. По-хорошему хотел. А ты обманул. Так вот, ты им скажи: я все равно буду молчать. А с Викой меня Лиля познакомила. Они же были подружки! Странная такая дружба. Никогда этого не понимал. На мой взгляд, ничего общего у них не было. Лиля такая чистая, непорочная. Я искренне ее любил…

      Леонидов испугался, что на кухне снова обрушатся кастрюли. Но Лейкин замолчал сам. Тему Виктории Воробьевой он тоже не собирался развивать. Алексей подумал: а не сделал ли я хуже своим вмешательством Барышеву и следствию? Ведь все равно ни черта не понял. Ни икебаны, ни «соэ» этого, ни Кольку Лейкина. Ишь ты, человек! Вверху, значит, небо, а внизу земля.

      – Слушай, Коля, а почему ты берешь продавцами девушек с именами цветов?

      – Так ты и справки обо мне успел навести, друг детства? Кто у меня работает, как долго?

      – Не преувеличивай, мы никогда не дружили. И справок я не наводил. Просто догадался. Раз была Лилия, значит, есть и Роза?

      Тут уж Лейкин сам опрокинул на пол поднос с серебряными вазочками. В одной печенье, в другой шоколадные конфеты в ярких фантиках. Нагнулся, собирая их с ковра. Из-под стола глухо сказал:

      – Не были никогда друзьями, говоришь? А что ж ты тогда в душу лезешь? По какому праву?

      Леонидов нагнулся туда, под стол, и спросил:

      – Значит, ты ухаживаешь только за девушками с «цветочными» именами? Правильно я догадался? А прочие тебя не интересуют?

      – А твою жену как зовут?

      – При чем тут моя жена?

      – Что, у тебя нет странностей?

      Алексей распрямился, Лейкин тоже вынырнул из-под стола,