Она не умела стрелять. Ирина Сотникова

там, за этой стеной? Нервы ее были натянуты до предела, воображение рисовало несуществующие ужасы. Вдруг совсем рядом раздался оглушительный грохот, Ксана в испуге остановилась. Из-за угла выползла громоздкая алюминиевая тачка, на которой было сложено навалом грязное серо-коричневое постельное белье, рядком стояли зеленые эмалированные ведра с крышками, издававшие острый запах кислой капусты. Тяжелую тачку с трудом толкали две толстые неопрятные санитарки, одна из них по виду была явно не здорова – глаза ее блестели, на лице блуждала отсутствующая улыбка, из уголков губ стекала слюна. С трудом оторвав взгляд от лица женщины с явными признаками слабоумия, Ксана обратилась к другой – хмурой насупленной бабе с темным лицом и уродливой бородавкой под носом.

      – Скажите, пожалуйста, где отделение острых неврозов?

      Баба недобро зыркнула из-под нависших бровей и махнула рукой в сторону угла, из-за которого они выкатили тачку. Ксана, засмотревшись на странных санитарок, не заметила под ногами торчащую из асфальта корягу, споткнулась и тяжело плюхнулась на колени, нечаянно схватившись рукой за грязную ткань. Это не позволило ей растянуться на асфальте, но от прикосновения к изгаженному белью ее окатила такая волна омерзения, что она стала хватать открытым ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. От резкой боли в коленях на глазах выступили слезы. Дебильная санитарка загоготала в голос, широко открыв рот, а вторая, неожиданно запричитав по-бабьи, бросилась к Александре, начала неловко тянуть ее за руку.

      – Ну что же ты, девка? Рано тебе тут устраиваться. Вроде нормальная еще.

      Ксана поднялась с ее помощью, отряхнула ладони, с сожалением потрогала порванные колготки и сконфуженно пробормотала:

      – Спасибо.

      – Иди уже, и не падай больше, – женщина улыбнулась, у нее оказались ровные белоснежные зубы и неожиданно добрая улыбка.

      – Как вас зовут?

      – Настасья. А это Верка, сестра моя. Из-за нее и работаю тут – она кивнула на свою напарницу. – Вот, удалось пристроить, общежитие дали. Мы-то сами с района, из Раздольного.

      – Спасибо, Настасья.

      – И тебе не хворать, – совсем ошалевшая от такой неожиданной встречи, Ксана быстро пошла за угол – продолжать разговор с несчастной Настасьей ей больше не хотелось.

      Здание, в котором находилось отделение, оказалось двухэтажное, высокое, все окна были наглухо задраены мелкоячеистой металлической сеткой, сквозь которую можно было передать разве что тонкую сигаретку. Ксана с опаской потянула на себя массивную дверь. Проем на первый этаж был почему-то крест-накрест заколочен досками, с потолка клочьями свисала черная паутина. Александра осторожно поднялась на второй этаж по широкой выщербленной лестнице, постучалась в деревянное окошко, и оно чуть приоткрылось, словно в тюремной камере.

      – Что надо?

      Ксана, заикаясь, объяснила, но в отделение ее не пустили, сказали ждать. Она стала ходить по узенькому