Портрет кавалера в голубом камзоле. Наталья Солнцева

возмутилась Глория. – Что ты несешь?

      Вместо ответа в дверь кто-то поскребся.

      – Кто там?

      – Санта… – раздалось из коридора. – Можно мне войти?

      – Я не одета.

      – Тогда одевайтесь поскорее, госпожа Глория. К вам едут.

      – Час от часу не легче. Кто едет?

      – Не знаю, – откликнулся из-за двери великан. – Я видел машину из окна. Красный внедорожник. В деревне таких ни у кого нет.

      – Ладно, если это ко мне…

      Она не договорила, поспешно закрывшись в ванной. В доме Агафона было три спальни, и все с примыкающими к ним ванными комнатами. Очень удобно.

      Стоя под душем, Глория лихорадочно размышляла, кто к ней пожаловал.

      Ее утренний туалет раньше, в бытность женой бизнесмена, занимал не менее часа. Теперь она управилась за двадцать минут. Подсушила волосы, привела в порядок лицо, надела строгое платье черного шелка и вышла в коридор.

      Санта уже поджидал ее там в своем неизменном спортивном костюме. С видом заговорщика он сообщил:

      – К вам дама!.. Вернее, она приехала к моему хозяину… бывшему…

      – Это знакомая Агафона? – удивилась Глория.

      «Почему бы и нет? – ответила она себе. – Разве у Агафона не могло быть знакомых женщин? Возможно, не просто знакомых… Уродство одного из партнеров придает отношениям особый привкус. Извращенным людям для возбуждения порой требуется такое, что на трезвую голову не придумаешь…»

      Ей стало стыдно за свои мысли, едва Санта заявил, что видит посетительницу в первый раз.

      – В самом деле?

      – У меня хорошая память на лица, – серьезно подтвердил тот.

      – Где она?

      – Я проводил ее в каминный зал… так было заведено при Агафоне. Но если вы прикажете…

      – Не будем нарушать традиции. Она представилась?

      – Нет…

      С легким волнением Глория переступила порог зала. Он был обставлен в красных тонах. Вишневые шторы, такая же обивка мебели, розовый хрусталь люстр. В кресле напротив восьмиугольного столика сидела миловидная худощавая женщина лет тридцати. Увидев Глорию, она привстала…

      – Простите, я… мне сказали…

      Она смешалась и уронила на пол белые перчатки из тонкой кожи. Санта – неуклюжий увалень – с неожиданным проворством поднял перчатки и с поклоном подал даме. Агафон сумел привить ему галантные манеры.

      – Спасибо… – еще сильнее смутилась та.

      Она была одета с подчеркнутой элегантностью: белый шерстяной костюм, белые сапожки, белый шарф с длинными кистями. Волосы, забранные назад в аккуратный пучок, на лбу и висках выбивались из прически, вились маленькими темными колечками.

      – Могу ли я видеть… Агафона? – выдавила она.

      Очевидно, этот визит дался ей с трудом. Она не знала, как называть человека, к которому приехала за важной услугой. Что иное могло заставить ее ехать зимой по ужасным дорогам в такую глушь, как Черный Лог?

      – Агафон умер, – сказала Глория.

      – Как…