Врата в будущее. Эссе, рассказы, очерки. Николай Рерих

окаменелые сыроежки, голова идола с чертами, проведенными масляной краской, и т. п. редкости».

      Смеешься и благодушествуешь:

      – Ну, черви так черви! Сыроежки так сыроежки. Шут с ними, и с червями, и с Писаревым, и с Орловским, которые так научно написали.

      Рассказывают о бывших исчезновениях предметов из новгородского музея.

      Все-таки благодушествуешь.

      – Может быть, вещи попали в более надежные руки. Опять же и предопределение!

      Передают о вновь найденном в раскопке идоле, который несколько лет назад пропал из костромского музея. Стал невидим (так не будет ничего преступного).

      Неукоснительно благодушествуешь:

      – Да процветает научная точность и безукоризненность.

      Да здравствуют точные выводы, построенные на фактах из раскопок! Да живет точное распределение веков и предметов!

      Шепчут, как из собраний одного еще не открытого музея уже стали исчезать вещи.

      Собираешься с силами и благодушествуешь.

      – Хоть и плохое начало для музея, но хвала Создателю, если начали пропадать вещи еще до открытия музея, иначе неприятности было бы больше.

      Показывают, как в Мирожском монастыре, после недавней «реставрации» Сафонова, обваливается вся живопись; там погибает превосходный памятник.

      Приходится уже плохо, но кое-как благодушествуешь:

      – Сафонов уже много храмов испортил. Прибавим к этому синодику[44]еще одно имя, ведь все равно Сафонову поручат новые работы. Все равно не остановишь шествия вандалов.

      Пишут горестные письма и ведут показать, как чудесного седого Николу Мокрого в Ярославле сейчас перекрашивают снаружи в желтый цвет, да еще масляной краской. Причем совершенно пропадает смысл желтоватых фресок и желтовато-зеленых изразцов, которыми храм справедливо славится.

      Пробуешь неудачно «благодушничать», – так больше похоже на «малодушничать».

      Таков обычай страны...

      При этом упорно твердят, что новое варварство в Ярославле делается с ведома археологической комиссии. Будто бы комиссия разрешила и масляную краску.

      Опять плохо благодушничаешь:

      – Если комиссия избрала холерный цвет, пусть так и будет, теперь в Петербурге холера. И, вообще, не обижайте комиссию. Так и говорю. Слышите!

      Но здесь благодушничанье окончательно покидает. Становится ясно, что никакая комиссия не может разрешить и знать то, что делается сейчас в Ярославле.

      Никто, сколько-нибудь имеющий вкус, не может вынести, чтобы белого Николу с его чудными зеленоватыми изразцами обмазали последствиями холеры.

      Это уже невыносимо.

      Или тут жестокий поклеп на археологическую комиссию, или не завелась ли у нас подложная комиссия.

      Пусть настоящая комиссия разъяснит, в чем дело. Пусть комиссия печатно объявит, что все, что делается с Николою Мокрым, сделано без всякого ее ведома и должно быть строго наказано.

      При этом пусть комиссия все-таки пояснит, кто

44

Список усопших для поминовения во время религиозной службы.