Ожог. Василий П. Аксенов

каким-то своим мыслям. Наконец он облокотился о помост и спросил сидящего в дальнем углу грифона:

      – Я извиняюсь, здесь цветных обслуживают?

      Должно быть, им овладела предшоковая эйфория, и ему казалось, что он в каком-то злачном месте.

      Вот я все видел правильно. Отчетливо видел грифона с жилистой голой шеей и с отвратительным красным наростом под клювом. Грифон ничего не ответил истекающему кровью черному ландскнехту. Возможно, он думал, обслуживают ли здесь грифонов.

      Я видел немало птиц вокруг. Вдруг шумно пролетела розовая стая фламинго. Куда они летят? Нетрудно догадаться, в детство, в страну филателистов.

      Затем на развалинах мусорного коллектора меланхолично появились два прокурора в отставке, птицы марабу.

      Чудом уцелевшая в побоище курица-мать Пегги вела высиженных ею крокодилят на вечерние купания.

      – Эй, кореш, очухался? – услышал я слабый голос и увидел, что к капоту броневика привалился не кто иной, как Ян Штрудельмахер. – Хочешь хлебнуть? – Закованными в собственные наручники руками он протянул мне бутыль метилового спирта с эмблемой смерти на этикетке.

      – Как вы его пьете? – спросил я. – Ведь от него нормальные люди слепнут.

      – И мы слепнем, – смиренно улыбнулся Ян. – Но если в него поссышь, пить можно. Слепнешь, конечно, немного, но не совсем, не навсегда. Вот сейчас, например, я тебя вижу.

      – Ну, давай. – Я взял у него из рук бутыль и хлебнул. Запах был отвратительный, а вкуса никакого.

      – Пей, Генок, и зуб на меня не держи, – сердечно сказал молодой подлец Штрудельмахер.

      – Ты хочешь сказать, что мы здесь все свои? Хер тебе! – сказал я, но оторваться от зловонной бутыли уже не мог.

      Вдруг кто-то шевельнулся подо мной и недовольно закряхтел:

      – Ишь, хлещет! Между прочим, рядом с тобой тоже люди лежат.

      Это был Филипп. Я протянул ему бутыль, и он весело заклокотал, сразу позабыв обиду.

      Вскоре очнулись и остальные: Тедди, Патрик и шофер Масляное Рыло.

      – Сейчас я вам еще метилки приволоку, – изъявил желание Ян Штрудельмахер, упал на землю и довольно быстро покатился к руинам госпиталя.

      – Я смотрю, и среди наемных шакалов есть люди, – сказал я, – но вот вы, Теодорус, мне активно не по душе.

      – Взаимно, – буркнул тот и бесцеремонно перелез через ногу Патрика.

      – Осторожнее, хамюга, – сквозь зубы рявкнул Тандерджет.

      – От хамюги слышу, от хамюги слышу, от хамюги слышу, – завизжал старшой, словно торговка битой птицей на Привозе.

      Шофер Масляное Рыло блаженно потянулся:

      – Кончайте лаяться, мальчики! Сейчас я вам горяченького врежу!

      Он включил проигрыватель. Двор огласился бодрящим маршем «Шестнадцать наций» в исполнении «Битлов». Под эти звуки из какой-то дыры вылезли и построились остатки племени пигмеев. Потрясая своим сокрушительным оружием, они продефилировали вокруг помоста своего пропавшего божества. Кажется, они праздновали свою всемирно-историческую победу.

      Затем