Хозяин жизни. Алексей Лухминский

Вовика. Согласен?

      – Конечно! Скажу больше, я, как ты правильно сказал, сознательно мстил ему за твоё унижение и за твои страдания. Я стремился сбросить этого юного хозяина жизни с их небес на нашу грешную землю. Негоже с молодости вытирать о людей ноги!

      – И поэтому ты решил вытереть ноги об него самого?

      – Именно! Я хотел, чтобы он почувствовал себя в такой непривычной роли. Знаю, ты скажешь, что это недостойно. Готов с этим согласиться, но повторю то, что говорил всегда: на каждую наглую силу должна быть сила бо́льшая, дабы эту наглость сдерживать и наказывать. Вот я и постарался ему показать эту бо́льшую силу. Показать, если хочешь, её господство.

      – Последнее слово сильно напрягает, – опять ёжится Ванька. – Боюсь, мы сейчас вернёмся к старой, не любимой тобой теме.

      – Ты имеешь в виду термины «повелитель» или «вершитель», коими ты меня называешь, когда хочешь выругать. Вот и сейчас увязал с ними произнесённое мной слово «господство». Так?

      Внимательно смотрит и молча кивает.

      – Ох, Ванюха… Я тоже не хочу начинать эту тему! Мне совершенно не хочется быть повелителем. Согласись, в нормальной обстановке, в моей повседневной работе, я пользуюсь своими способностями лишь для лечения наших с тобой пациентов, то есть для блага людей, и очень стараюсь… не демонстрировать в полной мере имеющиеся возможности, чтобы никого не напрягать и тем более не пугать. Сегодня же был тот самый случай, когда я счёл правильным показать этому недорослю, кто он есть на самом деле со всеми своими амбициями.

      – То есть ты решил ему показать, кто на самом деле является хозяином жизни…

      – Знаешь, ты кто? Провокатор! – хмыкаю я.

      – Да не хочу я тебя провоцировать! Я не знаю, как до сегодняшнего дня воспринимал тебя этот Вовик, но уверен, случившееся укладывание на пол стало для него полной неожиданностью. Конечно, слава богу, объект воздействия после встречи с тобой не ослеп, не оглох и не онемел. Я это оценил, – братишка при этом ехидно усмехается, но продолжает уже серьёзно: – Только считаю, лишними оказались твои слова. Лучше было их не говорить. Тем более не именовать себя «дяденькой волшебником». Ведь именно своими словами ты стремился его унизить. Ты, по сути, похвалялся своими запредельными возможностями, объясняя ему, с кем он связался. Пусть этот сынок наверняка считал своё положение незыблемым просто по своему статусу, точнее, по статусу высокопоставленного отца, но не надо было опускаться до его уровня.

      – Просто я говорил с ним на понятном ему языке. Другой он вряд ли бы понял. А насчёт восприятия моей персоны могу кое-что рассказать. Совершив некоторое путешествие, скажем, по содержимому его черепной коробки, я выяснил, что Бураков, ставший свидетелем моего воздействия на парней из приехавшей с ним охраны, предупреждал мальчика о возможности гипноза.

      – Тогда почему же он этого не учёл? – на Ванькином лице недоумение.

      – Обычная юношеская самонадеянность, замешанная на вседозволенности. Не знаю, упал ли я в тот момент до его