Хозяин жизни. Алексей Лухминский

теперь, так же как и она, ждут. Однако когда начнётся какое-то движение, сейчас сказать трудно.

      Отёк на Ванькином лице в значительной мере спал, и поэтому говорит он теперь почти нормально. Слава богу! Не зря я столько трудился и тружусь. Процедуры братишке провожу по пять раз в сутки. Своими средствами определил – процессы сращивания костных тканей проходят неплохо. После сотрясения мозга многое тоже нормализуется. С трудом уговорил Риту быть дома и заниматься детьми, а не сидеть у его койки здесь, в Чистых Озёрах. Она согласилась, что в больнице её мужа обихаживают по высшему разряду, но желая в такой тяжёлый для него период быть рядом, и всё равно каждый день приезжает проведать. Снова отмечаю: Ваньке в жизни серьёзно повезло. Своей Даше обо всех делах докладываю по телефону тоже ежедневно, поскольку на период Ванькиной болезни, как когда-то в давние времена, переселился жить в больницу. По-другому быть и не могло, ведь кроме своей работы у меня появилось много дополнительной.

      Захожу в Ванькину палату. Он, полусидя, прислонившись к спинке кровати, читает. Обложка книги хорошо видна. «Война и мир»? Однако…

      – Ну как ты? Как головушка?

      – Как? А то у тебя никогда сотрясения не было, – фыркает братишка. – Носит меня пока, конечно, из стороны в сторону… Рожа в зеркале твоими трудами вроде уже ничего…

      – Давай-ка я ещё немного потружусь. Ляг, как надо!

      Откладывает книгу и сползает затылком на подушку. Начинаю работать.

      Воздействуя на Ванькино лицо и ребра, пытаюсь понять, не ослабла ли моя энергетика от нагрузки, навалившейся за последние дни. Спать удаётся только по четыре, в лучшем случае пять часов в сутки, ведь, ночуя в больнице, я не могу не подставлять плечо дежурящим коллегам. Да и вообще у нас так заведено с самого начала: можешь помочь – помоги. В общем, устал страшно! Ещё послезавтра мне нужно будет ставить на место позвонок одному из наших пациентов, а это потребует высокой концентрации и хорошей энергетики. Правда, слава богу, судя по ощущениям самого себя, мои возможности от усталости не страдают.

      – Ну вот… Пока всё, – с удовлетворением вздыхаю я, заканчивая сеанс.

      – Сашка, у тебя такой усталый вид, – почти в унисон со мной и почему-то виновато бормочет Ванька. – Пошёл бы прилёг…

      – Пока не время, Ванюха. Сейчас пойду осматривать вместе с Алёшиным вчерашнего прооперированного. Резал не я, а наш новый хирург, и там, похоже, намечаются проблемы. А насчёт отдыха – дальше уж как получится. Скажи, а что это тебя на Толстого вдруг потянуло?

      Братишка сначала задумывается, а потом усмехается:

      – Захотел обратиться к первоисточнику теории непротивления злу насилием, и Ритка мне вчера привезла четвёртый том «Войны и мира». Мы ведь с Леной, когда она принесла подписать якобы моё заявление в полицию, в меру моих тогдашних возможностей слегка поспорили, – он делает паузу и продолжает: – Понимаешь, я воспринимаю нашу профессию как подвижничество. Умри, но помоги или вообще спаси… И при этом спасении вполне