Хозяин жизни. Алексей Лухминский

своими «связями» не пользовался, хотя часто достаточно было просто набрать номер телефона. Не хочу пользоваться ими и сейчас. Воевать за справедливость буду самостоятельно. Дело здесь даже не в том, что пострадал человек, которого нежно люблю, мой братишка. Я бы точно так же вёл себя, случись такое с любым другим врачом, да и вообще человеком.

      Ну ладно… Немного отдохнул, теперь надо идти к Ваньке.

      Чёрт! Со всеми событиями совсем забыл сообщить жене о своём благополучном возвращении. Нахожу в меню номер её телефона.

      – Дашка, привет! Я вернулся и сейчас в Чистых Озёрах. Тут с Ванькой беда случилась…

      – Господи! Что с ним?

      Кратко рассказываю и заодно предупреждаю о своём будущем длительном отсутствии дома, а вернее, на даче, где сейчас помещается моё семейство. Объясняю необходимость постоянно проводить с братишкой свои сеансы. О грядущей войне с сильными мира сего пока не говорю.

      – Ох, Сашка, – вздыхает Даша. – Ужас-то какой… Если бы не мальчишки, я бы приехала прямо сейчас. Ему ведь рядом сиделка нужна! А Рита уже там?

      – Честно говоря, не знаю. Я ей не звонил, Ванька наверняка тоже, поскольку он со своим отёком лица просто не смог бы этого сделать. Правда, если бы и мог, вряд ли стал бы сразу волновать жену. Ну ладно, я сейчас к нему, а вечером тебе обо всём доложу.

      Едва даю отбой, как дверь кабинета открывается.

      – Саша, к тебе можно? – заглядывая, спрашивает Павел, вернувшийся после поездки в отдел полиции.

      Постукивая протезом и палкой, он входит и садится на стул у моего стола. Став инвалидом в первую чеченскую войну и из-за этого насидевшись без работы, этот человек, с тех пор как принял под опеку наше больничное хозяйство, будто взлетел. Несмотря на отсутствие ноги, поспевает везде, и по его части у нас всё просто блестит.

      – Ну как, заявление они приняли? – с напряжением интересуюсь я, понимая, что для полиции отношения со мной – это одно, а приказы начальства – совсем другое.

      – Ну а куда они денутся? – усмехается он. – Уже Ленке отдал все завизированные копии. Теперь ты скажи: с Ваней насколько серьёзно? Я понимаю, сделали всякие там рентгены и прочее, да и Алёшин смотрел, но хочу знать твою оценку.

      Вопрос звучит с беспокойством, заставляя испытать огромную благодарность за сочувствие и участие.

      – Паш… Естественно, всё там нездорово, и работы мне предстоит много. Сам же понимаешь, я не успокоюсь, пока не поставлю братишку на ноги и не приведу в порядок.

      – То есть уродом он не будет?

      – Не будет. Я ему пообещал, что спасу его неописуемую красоту, – и вздыхаю, – но, повторяю, трудов потребуется немерено.

      – Ленка подготовила от его имени заявление в суд. Хочет, чтобы Ваня подписал.

      – Сегодня лучше не стоит. Пусть немного придёт в себя. Вот сейчас собираюсь сходить и провести с ним ещё один сеанс своей терапии.

      Едва выхожу из кабинета, сигналит мобильник. Звонит Сергей