Останкинские истории (сборник). Владимир Орлов

вы хотите от него отделаться? Не мучит он вас?

      – Да ты что! – Коля поглядел на Данилова с укором. – У меня жизнь интересная.

      «Ну коли так, – подумал Данилов, – что ж я его буду дыма лишать…» Ведь и вправду: вдруг он, Данилов, испортит жизнь человеку. Пусть дышит как хочет. Данилов опустил в щель автомата двугривенный, подаренный Колей, наполнил кружку, но, отпив два глотка, о пиве забыл. В нем возникли вдруг слова и чувства, какие он хотел бы передать и Переслегину и Чудецкому. Явились бы к нему сейчас листы бумаги, он бы их все исписал. «Что я стою-то здесь, пойду домой, напишу им письма. О музыке. Обо всем». Он пошел. Однако его намерениям помешал телефонный звонок.

      У звонившего был лирический бас, годный, если бы собеседник Данилова пел, и на баритональные партии – князя Игоря или Мазепы. Вроде бы Данилов его где-то слышал, но где? Говорил незнакомец тихо, таинственно и вместе с тем так, будто Данилов сидел у него дома в клетке. Данилов проверил голос индикатором: нет, звонивший был местной личностью.

      – Мне любопытна ваша таинственность, – сказал Данилов. – Однако вы даете мне понять, что вам многое обо мне известно, стало быть, вы знаете, что у меня мало времени, поэтому прошу вас перейти к сути дела.

      – Пока и дела-то никакого нет, – сказал незнакомец, – а есть предложение.

      – Какое же?

      – Сотрудничать с нами.

      – А кто вы такие?

      – Ну как вам сказать…

      – Так и скажите.

      – Настасьинский переулок, квартира Ростовцева…

      – Хлопобуды, что ли?

      – Это несерьезное слово… Но пусть хлопобуды…

      Теперь Данилов узнал. Говорил с ним пегий человек с бакенбардами, возможно секретарь хлопобудов, заполнявший обычно их вахтенный журнал или конторскую книгу. Но возможно, и не секретарь.

      – Вы секретарь с бакенбардами, – сказал Данилов.

      – Как вы узнали?

      – Я музыкант. Должен иметь слух.

      – Звонок мой как бы официальный.

      – Вас Клавдия Петровна надоумила?

      – При чем тут Клавдия Петровна! Клавдия Петровна – из очереди! Мы вышли на вас сами. А Клавдии Петровне вовсе и не следует знать о моем звонке.

      – И чем же вызван ваш официальный звонок?

      – Наша инициативная группа – особая, экспериментальная, впрочем, вы имеете о ней некоторое представление. Мы пока самодеятельная группа, но то, что мы делаем, хотя бы своими анализами и прогнозами, должно принести несомненную пользу обществу…

      Тут Данилов чуть было не сказал о сомнительности затеи хлопобудов с изумрудами и дипломами, но сообразил, что подведет Клавдию. Промолчал. Он вспомнил о пятнадцати рублях и солидных людях, стоявших с чернильными номерами на ладонях в прихожей у Ростовцева. Сказал:

      – Неужели люди из вашей очереди и есть общество?

      – Идет эксперимент, и мы можем охватить лишь определенную группу людей, наиболее восприимчивых к условиям нашего опыта.

      – Хорошо, – сказал Данилов. – А я вам зачем? Я и в очередь-то не вставал.

      – У