Останкинские истории (сборник). Владимир Орлов

к Клавдии. Давно с ним не было такого. Будто старое время вернулось, когда Данилов находился относительно Клавдии в заблуждении. Ее затеи были для Данилова чужие и странные, но все же – к чему-то стремилась женщина, пламенем пылала ее нетерпеливая натура! А это для Данилова много значило. Он ощущал, что и его бывшая жена смотрит на него сейчас если не с прежним интересом, то, во всяком случае, как бы сожалея о чем-то. Клавдия и сказала:

      – А может, зря у нас с тобой тогда так все вышло?

      Данилов пожал плечами.

      – Ты приятный человек… Если бы ты еще не вел себя рохлей. Или был бы таким, как твой приятель из Иркутска Сомов…

      – Сомов?

      – Да… В нем было что-то демоническое…

      – В Андрее Ивановиче?

      – Да.

      – Однако он вернулся от тебя подавленный.

      – Он мог бы вести себя тогда и как джентльмен… Он не появится еще в Москве?

      – Не знаю, – сказал Данилов. – Мне надо идти. Меня ждет музыка.

      – Ах, эта твоя оркестровая музыка! – с досадой сказала Клавдия. – Был бы ты хоть по натуре солистом! Вот Сомов, он – да…

      – Я пошел.

      – Иди… Но ты запомни: твоя Наташа – совсем не простая. Хочешь, я расскажу тебе…

      – Я пошел, – сказал Данилов и закрыл за собой дверь.

      Он нажал кнопку лифта, однако кабина вверх не поехала. Лишь через минуту возник знакомый звук, кабина поднялась, и в то мгновение, когда она проходила пятым этажом, Данилов увидел в кабине румяного злодея Ростовцева. И Ростовцев заметил Данилова. Возможно, он был намерен выйти на пятом этаже, но при виде Данилова раздумал и поехал выше. Данилов махнул рукой, пошел вниз по лестнице. Когда он был на первом этаже, кабина с Ростовцевым опустилась туда же. Данилов остановился, и тут кабина понеслась вверх. «Ну ладно, его дело, – подумал Данилов. – Пусть катается».

      27

      В театре Данилов узнал, что привезли несгораемые шкафы для инструментов оркестра. Трубач Тартаковер исполнил «Славься» в честь администрации и профсоюзов. Не один Данилов имел дорогой инструмент. Были в оркестре замечательные скрипки, деревянные духовые, да и медные, редких свойств и судеб. И их стоило холить и беречь, как Альбани. Данилов получил ключ от именного шкафа, вбил гвоздь для плечиков фрака, подумал, что инструменту в шкафу будет тепло и просторно и как хорошо было бы, если бы он, Данилов, устраивал теперь в несгораемом шкафу свой Альбани. Данилов так и присел возле шкафа. В суете последних дней он почти не вспоминал об Альбани. А вот теперь ему стало худо. Будто пропажа только что обнаружилась. Данилов захотел сейчас же пойти позвонить в отделение милиции. Он пошел и позвонил. Ему ответили, что пока альт найти не удалось, но розыски ведутся, сейчас они поручены старшему лейтенанту Несынову.

      «Да зачем я! – спохватился Данилов. – Опять будто дитя малое! Что я занятых людей обременяю пустыми хлопотами! Теперь еще и старшего лейтенанта Несынова! Ведь известно: не было Альбани и не будет! И не должно быть! Переслегина я обязан сыграть на простом инструменте. Или меня следует держать подальше