Останкинские истории (сборник). Владимир Орлов

лава. А через четыре года будут изумруды.

      – Два ящика изумрудов?

      – Два не два, а шкатулку заполнят.

      – Неужели тут такая замечательная кладовка?

      – Кладовка ни при чем. Каким образом лава превратится в изумруды, не имеет значения, но превратится.

      Твердость была в словах Клавдии и деловитость. Она давала понять Данилову, что ту информацию, какую он заслуживал, он получил, а прочее его не касается. Может, и вообще она не имела права говорить об этом прочем. А Данилов молчал, он чувствовал, что Клавдии не терпится поделиться тайной. Он и молчал.

      – Сейчас бриллианты в моде, – сказала наконец Клавдия, – а через семь лет, после одного события, в моду войдут изумруды. В такую моду, в какой они не были последние три столетия.

      Данилов опять молчал.

      – А у меня их будут десятки, около сорока, точнее, тридцать семь, крупные, будто с шапки Мономаха, если мне надоест их носить, я их продам по хорошей цене.

      Данилов молчал.

      – Это реальные деньги, – сказала Клавдия так, будто Данилов с ней спорил.

      Данилов молчал.

      – И в том, как они возникнут из лавы, не будет ничего нечестного, никакого волшебства, и все выйдет по науке… Один ученый из одного НИИ… – тут Клавдия опять спохватилась и стала смотреть по сторонам, но вряд ли кто, кроме Данилова и мелких бытовых муравьев, гулявших по столу, мог ее услышать. – Один ученый, то ли Озямов, то ли Озимов, сделал открытие… Все хотел получить искусственный изумруд, бился, бился – и ни с места. Потом решил разобраться, как природа-мать создает изумруды, и действовать ее способом. Понял: они из магмы, она остывает, что-то с ней происходит – и она преобразуется в кристаллы изумрудов…

      Дальше объяснять своими словами открытие Озямова стало для Клавдии делом непосильным, она принесла записную книжку, показала Данилову сделанный ею собственноручно рисунок разреза земли – разрез она назвала стратиграфическим. Показала: и где именно пекутся, а потом и остывают изумруды. Рядом на страничке был график движений температуры и давления.

      – Ты тут все не поймешь, – заметила Клавдия. – В общем, кавитация… Схлопывание пузырьков газа… А в газ надо перевести магму, то есть в наших условиях остывшую лаву… Температура – порядка полторы тысячи градусов… давление – миллион атмосфер, а то и два… И пожалуйста – изумруд!

      – Откуда же твой Озямов, – удивился Данилов, – возьмет давление в два миллиона атмосфер?

      – Давление у нас найдется, – махнула рукой Клавдия.

      – А зачем тебе лава именно от Шивелуча?

      – Озямов бьется, бьется, сделал открытие, выбил оборудование для опытной установки, но подходящей магмы не нашел. Какую лаву брать – не знает. А я знаю.

      – Откуда? Ах да… Хлопобуды…

      – Да, хлопобуды, – прошептала Клавдия, и обреченные бриллианты взблеснули на черной чалме, – они. Ясно, что не в порядке очереди, а… Ну а в общем, неважно… Они и моду на изумруды мне предсказали, и открытие Озямова учли, и на машинах из всех вариантов выбрали лаву от Шивелуча.