Дорога в Алатырь. Николай Шмагин

пойдем? – зевнул Вася, зябко ежась.

      – Христосоваться! – торжественно объявил Ванька. – Может, боисся?

      – Тише ты, мать услышит, не пустит.

      – Пошли, – и Ванька решительно повел друга к ближайшему дому…

      – Христос Воскресе, – елейным бабушкиным голоском пропел он выглянувшей на стук в дверь старушке-соседке.

      – Воистину Воскресе, – умилилась старушка, истово крестясь и протягивая Ваньке кусок кулича и пару крашеных яиц. Облобызав и перекрестив его, отпустила с миром, и он подошел к смущенному Васе.

      – Ты иди по той стороне, я по этой, в конце улицы встретимся…

      Вася робко постучал в дверь большого нарядного дома:

      – Кто там еще? – буркнул из коридора недовольный голос.

      – Христос Воскресе, – насильно произнес он.

      – Были уже у нас, – раздалось в ответ. – Вот черти носят с утра пораньше, не спится им. – Сердито хлопнула дверь внутри дома, и Вася уныло побрел дальше, как говорится, не солоно хлебавши…

      – Эх ты, – укорял его Ванька, самодовольно посмеиваясь: – Видал, как надо? – показал он оттопыренные снедью карманы, и за пазуху. – Пошли домой.

      – Не умею я, неудобно, – оправдывался Вася, поспешая за другом…

      Они вбежали в калитку и увидели во дворе незнакомого корявого парнишку.

      – Ты чей будешь? – недоуменно вопросил Ванька.

      – Вчерась переехали, – промямлил парнишка, заискивающе ухмыляясь.

      – Это вместо Батиных, – догадался Ванька. – Как тебя зовут?

      – Павел, – пробасил парнишка уже увереннее.

      Ванька по-хозяйски вынул из карманов пяток крашеных яиц и поделил: два отдал Васе, одно Павлу, остальные спрятал обратно. Подумал и вытащил из-за пазухи кусок кулича, сунул Васе в руки:

      – На еще тебе, держи.

      – Зачем? – заупрямился Вася, тут распахнулась дверь его квартиры и сбежавшая с крыльца мать очутилась перед добытчиками:

      – Я так и знала! – потрясенно уставилась она на дары в руках сына. – Побираться ходили? Дома тебе есть нечего, я кого спрашиваю?!

      Вася героически молчал, начиная подозрительно хлюпать носом.

      – Я предупреждала, – и она кинула презрительный взгляд на Ваньку.

      – Бабань, – обрадовался вышедшей из дома бабушке Ванька и подбежал к ней. Бабушка остановилась и приветливо улыбнулась всем.

      – Я не позволю, чтобы ваш внук моего сына побираться учил! – Еще более разгневалась Васькина мать, выставившись перед ней грозно.

      – Мы не побирались, бабань, врет она, – растерялся Ванька.

      Бабушка кивнула ему и, успокаивая, прижала к себе.

      – Обычай такой на Руси был, христосоваться на пасху, – попыталась объяснить она соседке, но та перебила:

      – Был да сплыл! Что за невежество, господи, и это в наше время?

      – Невежество, говорите, а сами господа поминаете, – укоризненно покачала головой бабушка. – Пошли домой, Ванюша.

      – Просто к слову пришлось, – растерялась Васькина мать, обращая взор на застывшего неподалеку Павла, – это