Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница (сборник). Сьюзен Коллинз

кармана фляжку и делает большой глоток.

      – Итак, приступим к делу, – говорит он, облокотившись на стол, – во-первых, как мне вас готовить? Вместе или порознь? Решайте сейчас.

      – А зачем порознь? – спрашиваю я.

      – Ну, скажем, у тебя есть секретный прием или оружие, и ты не хочешь, чтобы об этом узнали другие.

      Я смотрю на Пита.

      – У меня секретного оружия нет, – говорит он. – А твое мне известно, верно? Я съел немало подстреленных тобой белок.

      Оказывается, Пит ел моих белок. Мне всегда представлялось, как пекарь тихонько уходит и жарит их для себя одного. Не из жадности, просто городские семьи предпочитают дорогое мясо, купленное у мясника, – говядину, конину, курятину.

      – Готовь нас вместе, – говорю я Хеймитчу, и Пит согласно кивает.

      – Договорились. Теперь мне нужно получить представление о том, что вы умеете.

      – Я – ничего, – отвечает Пит. – Разве что хлеб испечь придется.

      – К сожалению, не придется, – говорит Хеймитч. – А ты, Китнисс? Я уже видел, с ножом ты управляться умеешь.

      – Не так чтобы очень. Я могу охотиться с луком и стрелами.

      – Хорошо?

      Я задумываюсь. Мы четыре года питались тем, что я добывала на охоте. Не так плохо. До отца мне, конечно, далеко, да и опыта у него было куда больше. Зато Гейла по части стрельбы я превзошла. Гейл – мастер ставить капканы и силки.

      – Довольно хорошо.

      – Великолепно, – встревает Пит. – Мой отец покупает у нее белок и удивляется, что стрелы всегда попадают точно в глаз. То же самое и с зайцами для мясника. Китнисс даже оленя убить может.

      Такая оценка моих способностей со стороны Пита застает меня врасплох. Не думала, что он обо мне столько знает. И с чего он взялся меня расхваливать?

      – Что это ты так разошелся? – спрашиваю я с подозрением.

      – А что такого? Хеймитчу, чтобы тебе помочь, надо знать твои реальные возможности. Не стоит себя недооценивать.

      Почему-то я злюсь еще больше.

      – А ты сам? Я видела тебя на рынке. Как ты таскал стофунтовые мешки с мукой, – обрываю я его. – Что ж ты ему не расскажешь? Или это, по-твоему, ничего?

      – Да, на арене наверняка будет полно мешков с мукой, и я забросаю ими противников. Мешки – не оружие. Сама понимаешь, – выпаливает Пит.

      – Он умеет бороться, – говорю я Хеймитчу. – На школьных соревнованиях в прошлом году занял второе место, уступив только брату.

      – И что толку? Ты часто видела, чтобы один борец задавливал другого насмерть? – с отвращением произносит Пит.

      – Зато всегда бывают рукопашные схватки. Если ты раздобудешь нож, у тебя по крайней мере будет шанс. А если кто навалится на меня, я – труп!

      От злости мой голос срывается на крик.

      – Никто на тебя не навалится. Будешь жить на дереве, питаясь сырыми белками, и отстреливать соперников из лука. Знаешь, когда мама пришла прощаться, она сказала, что в этот раз Дистрикт-12, возможно, победит. Я думал,