Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера (сборник). Андрей Шляхов

и женщиной есть не что иное, как вечная война за первенство… – вещал Бондарь.

      Данилов невозмутимо и неторопливо, словно не замечая устремленных на него взглядов, допил свой чай, сыпанул в опустевшую чашку заварки, поднялся с чашкой в руке, прошел к чайнику, стоявшему на столе около раковины, залил заварку кипятком и так же неторопливо направился обратно. Проходя мимо Бондаря, с невозмутимым видом продолжавшего рассуждать, а точнее – нести какую-то белиберду о человеческих взаимоотношениях, Данилов споткнулся и опрокинул чашку прямо на его бритую голову.

      – А-а-а! – Бондарь вскочил, отшвырнув стул в сторону и бросился к раковине. – Ты что-о-о?!

      Бондарь пустил на всю мочь холодную воду и сунул под нее голову, орошая все вокруг брызгами.

      – Извини, Виктор, нога подвернулась на ровном месте, – сказал ему в спину Данилов и уселся на свое место с пустой чашкой в руках.

      Чая ему не хотелось. Напился уже – хватит.

      – Сильно обожглись, Виктор Георгиевич? – Сорокин подошел к Бондарю, но тот, в сердцах, оттолкнул его.

      – Упал однажды Винни-Пух с дерева, – начал Данилов. – Пятачок подбегает к нему и спрашивает участливо: «Винни, Винни, тебе больно?» А тот ему отвечает: «Уйди, свинья, хреново мне!»

      Засмеялся один Эдик.

      – Что тут происходит?! – на вопль прибежали Казначеева и Лжедмитрий.

      – Виктор Георгиевич, голову надо мыть дома! – строго сказал Лжедмитрий. – И по возможности молча…

      Бондарь никак не отреагировал на его слова. Фыркая и брызгаясь, он продолжал держать голову под спасительной струей воды, вертя ею в разные стороны.

      – Виктор Георгиевич пострадал по моей оплошности, – пояснил Данилов. – Я случайно опрокинул на него свой чай. Досадная оплошность…

      По глазам Борьки Сорокина Лжедмитрий понял, что у того есть своя версия событий.

      – Чай сам по себе не опрокидывается! – строгость в голосе старшего врача все прибавлялась.

      – Вы ошибаетесь, – возразил Данилов. – Если желаете – можете убедиться на личном опыте. Сядьте сюда, на место доктора Бондаря, и я вам покажу, как все было…

      – Спасибо, я воздержусь от экспериментов.

      – Как знаете, – Данилов не стал настаивать.

      Бондарь, наконец, закончил свои водно-спасательные процедуры и принялся осторожно промокать голову не первой свежести полотенцем, висевшим у раковины.

      – Так, посмотрим! – Казначеева с высоты своего роста оглядела ошпаренную голову и тут же поставила диагноз: – Гиперемия без волдырей, ожог первой степени. Легко отделались, Виктор Георгиевич, могло бы быть и хуже… Пойдемте ко мне в кабинет, башку вашу мазью полечим.

      Виктор Георгиевич зло сверкнул глазами в сторону стола, за которым сидел Данилов, и покинул кухню вслед за старшим фельдшером. Тут же неслышно и незаметно, словно джинн из арабской сказки, исчез Сорокин. Лжедмитрий остался.

      К тому времени сладости были съедены, чай и кофе допиты. Народ, пользуясь тем, что раковина