Алмазы Джека Потрошителя. Екатерина Лесина

прикрыв уродливой левой рукой.

      – Меняемся не глядя? – предложил он.

      – На что?

      – На что-нибудь.

      – У меня ничего нет!

      Это неправильно. Всегда есть что-то. Золотое колечко. Колпачок от ручки. Сломанная зажигалка или булавка с искусственным камнем… три ириски на дне клатча. Саломея вытащила одну и зажала в кулаке.

      – Не передумал?

      Илья покачал головой.

      – Тогда на счет три? Раз-два…

      Он убрал руку прежде, чем Саломея добралась до цифры «три». На льняной скатерти, жесткой от крахмала, остались две жемчужины. Идеально ровные. Крупные. Цвета жирных сливок.

      Те самые.

      – Ты… ты их украл!

      Ириска упала на тарелку. Далматов сгреб ее и отправил в карман.

      – Ты их украл! Тогда! Мы все тогда обыскали, а ты… зачем?

      Жемчужины хранили чужое тепло. И не давались в руки, но Саломея немыми непослушными пальцами собрала их.

      – Деньги нужны были.

      Ради денег? Какая смешная причина. Ожерелье привез дедушка, из Индии, где море вгрызается в берег, где живут умные слоны и хитрые обезьяны, где бесшумно ступает тигр, а в горах прячутся остатки древних городов.

      И разве можно променять эти рассказы, память на деньги?

      – Эй, Лисенок, вот только рыдать не надо.

      – Не надо, – Саломея спрятала нежданный подарок – подарок ли? – в сумочку, а сумочку обняла, потому как расстаться с нею не было сил.

      Она сидела, поглаживая матерчатый бок, когда принесли рыбу. И вино. И еще что-то очень нарядное и, наверное, вкусное, но аппетит пропал, зато вернулась тоска.

      Ведь осень в разгаре. А следом – зима. Зимой всегда тоскливо.

      – Ешь давай, – велел Илья. – Я тогда хотел сбежать из дому. Не удивляйся… мой дом не был похож на твой. Да только и его больше нет… в прежнем смысле. Ты принесла? Нет?

      Почему кто-то хочет сбежать из дому? Дом – это же дом.

      Елка на Рождество с антикварными шарами, расписанными вручную. И гора мандаринов, которые, сколько ни ешь, не закончатся. Пироги по выходным. И кресло-качалка с полосатым пледом. Плюшевые шторы, собирающие пыль, и бабушкино ворчание.

      Корзинка для рукоделия и мамины флакончики на туалетном столике времен Марии-Антуанетты.

      Папины книги и запах табака в библиотеке. Там никто не курит, но запах живет сам по себе, и Саломея придумывает табачного человечка, который любит читать. Особенно ему по вкусу Британская энциклопедия.

      Как можно убежать из дома?

      – Очнись. Смотри, – Илья подвинул коробочку.

      Черную бархатную коробочку с серебряной опояской рун.

      – В тысяча шестьсот тридцать восьмом году Жан-Батист Тавернье, человек безупречной репутации и немалых торговых способностей, отбыл из Франции в Персию. А оттуда – в Индию, ко двору Шах-Джахана, благословенного потомка Тамерлана.

      Коробочка стара. Она устала служить людям, и на гранях ее видны залысины. Но бархат по-прежнему мягко гладит пальцы, а руны выглядят шрамами.

      – Это он разбил мятежных раджей Декана. И судьба побежденных столь впечатлила