На испытаниях. И. Грекова

Большая звезда празднично поблескивала на его новеньком двухпросветном погоне. Красников был счастлив и пьян.

      – Посиди со мной, Паша! Я тебя во как люблю. Все собирался тебе сказать, да случая не было. Я тебя люблю. Не веришь?

      – Отчего же? Верю.

      – Ну, садись, друг мой закадычный.

      Скворцов сел.

      – Выпьем, Паша, за… В общем, за наши достижения. Вот я, майор…

      Выпили. Водка была еще теплее, чем вначале. Просто горячая водка. Скворцова чуть не стошнило.

      – Ну, люблю я тебя, как сукиного сына, честное слово, – говорил Красников в судорогах пьяной любви к ближнему. Он стиснул Скворцова поперек шеи и стал целовать.

      – Пусти, брат, душно, – сказал Скворцов.

      – Брезгаешь? Ну, ладно, брезгай. Все равно я тебя люблю.

      – За что же ты меня так особенно полюбил?

      – Ты – человек политически подкованный.

      – Вот как? – удивился Скворцов.

      – Честное слово. И я тоже политически подкованный. Я все перевожу на уровень теории. Вот недавно приходит ко мне моя Соня – хорошая женщина, но развитие еще не на высоте – и жалуется на трудности в домашнем хозяйстве. Я сказал: "Соня, во всем нужно базироваться на теорию". И с трудом достал книгу "Мужчина и женщина", том второй. Очень глубокая книга. Прочитала. И как ты думаешь? Помогло. Ей-богу, помогло! Вот она сама тебе подтвердит. Соня!

      Подошла, улыбаясь, невысокая крепенькая женщина с гладко натянутыми на круглой головке черными волосами. Красников, не вставая, притянул ее к себе.

      – Хочу тебя познакомить. Это – Паша Скворцов, любимый человек моего сердца. А это – Соня, законная жена.

      – А мы уже знакомы, – сказал Скворцов.

      – Ничего, я вас еще раз познакомлю, крепче будет. Дай ему руку, Соня.

      – Красникова Соня, – сказала она, подавая руку дощечкой. Черные глаза у нее были выпуклые и чистые до сияния.

      – Я тут. Соня, рассказывал майору, как я тебе по хозяйству помог. Было дело?

      – Было-было, – сказала Соня, чуть-чуть подмигнув Скворцову. – А теперь тебе пора баиньки, ты уже набрался достаточно.

      – Я-то? Я еще как штык.

      – Слушайся маму.

      Красников покорно встал и сделал ручкой:

      – Гуд-бай.

      Сонечка вывела мужа в соседнюю комнату и довольно быстро вернулась.

      – Готов, спит. Он у меня, когда выпьет, такой послушный, такой сознательный, ну прямо прелесть. Другие мужья издеваются, посуду бьют, а он все культурно. Сам ботинки снимет, на цыпочках идет – детей не разбудить. Нет, ничего не скажешь, я сравнительно с другими счастливая.

      – Приятно видеть счастливую женщину, – сказал Скворцов.

      Кто-то принес гармошку. "Русского, русского!" – закричали гости. Гармонист развернул мехи, и родные, поскрипывающие, заикающиеся звуки так и поплыли, подмывая, по доскам пола. Соня Красникова пошла плясать. Этаким кубариком она плясала – плавно и складно. Казалось, именно так должны были плясать наши бабушки, целые поколения наших бабушек – и пра, и пра… Скворцов смотрел