.

чинно сидели на стульях у стены, пробежал прихожую, коридор, влетел в туалет. Противная дрожь трясла все тело, было муторно… Меня долго выворачивало вчерашними макаронами. Чувствуя себя как пропущенный через мясорубку, я оторвался от унитаза, нажал на рычаг сливного бачка. Зашел в ванную комнату и умылся. Потом посидел на краешке ванны. Мысли тяжелые, ворочаются, словно камни. Как сомнамбула, я встал, прошел на лоджию. Осторожно, ребром ладони, приподнял шпингалет, раскрыл окно. Спасительная сигарета никак не хотела вылезать из пачки. Я надорвал обертку, вытащил сигарету зубами и закурил, вдыхая вместе с табачным дымом свежий воздух улицы.

      В гостиной Хвостов уже вел допрос соседки, Карповой. Через дверь лоджии я видел ее широкую спину в черном платье, черный платок и распластанный на стуле обширный зад. «Уже в трауре», – почему-то со злостью отметил я.

      Хвостов сидел ко мне лицом.

      – Евгения Захаровна, расскажите, когда и как вы обнаружили тело Николаевой Татьяны Петровны?

      Очевидно, старуха с утра уже успела всем, и не раз, поведать историю убийства, поэтому шпарила как по нотам:

      – Утром, часов в восемь, я пошла выбросить мусор и увидала, что дверь в квартиру соседей приоткрыта. Вот… Когда выбросила мусор и возвратилась, дверь была по-прежнему открыта. Я удивилась. Обычно соседи дверь всегда запирают. Позвонила, но в квартире тихо. Вошла. Кричу: Таня, Таня! Никто не отвечает. Я подумала, девчонка ушла и забыла закрыть хату, прошла по всем комнатам и там… там я увидела ее… – Старуха заплакала. Булькнула вода в графине, стукнули о стекло зубы. – Спасибо, – сказала Карпова, поставив стакан на стол.

      – Евгения Захаровна, – смягчая тон, проговорил Хвостов. – Что было потом?

      Карпова всхлипнула. Когда она заговорила, голос ее дребезжал:

      – Потом я позвонила участковому, он приехал сюда на мотоцикле, посмотрел здесь все и вызвал вас.

      – Ясно. Давно вы знаете Николаеву?

      – С тех пор, как она переехала в наш дом. Лет десять.

      – Где работала Таня?

      – Она училась в институте иностранных языков на третьем курсе.

      – Вы часто бывали у них?

      – Не часто, но иногда заходила по-соседски.

      – Когда вы утром вошли, не показалось, что в квартире чего-то не хватает?

      – Вы думаете, их обокрали?

      – Возможно.

      – Крупные вещи все вроде на месте – озираясь, медленно проговорила бабка, – а по мелочам я не знаю.

      Хвостов записал ответ и постучал по столу ручкой.

      – Кто еще проживает в квартире, кроме Николаевой Татьяны?

      – Ее мама, Чернышева Марина Павловна. – Старуха уже оправилась. Ответы вновь отскакивали от нее как резиновые мячики.

      – Где она сейчас?

      – Уехала в санаторий, дня четыре назад.

      – Адрес санатория, вы, конечно, не знаете?

      – Не знаю.

      – Где работает Чернышева?

      – Она завотделением в онкологической клинике.

      – Таня и ее мама живут вдвоем?

      – Да. Отец Тани, Чернышев Петр Алексеевич, умер год назад.

      – Он был ей отчим?

      Карпова