Яйца, бобы и лепешки. Пелам Вудхаус

такой Уотерспун задолжал мне пятьдесят фунтов. И что же? Нашли на улице без сознания, а там наложили шесть швов.

      – Шесть?

      – Точнее, семь. Забыл небольшой, над левым глазом. Эй! – крикнул он. – Гырбырт!

      Откуда ни возьмись появилось истинное пугало, словно букмекер потер соответствующую лампу.

      – Гырбырт, – повторил новый Аладдин, – это мистер Литтл. Рассмотри его получше.

      Герберт сделал, что мог. Глаза у него были холодные, как у попугая.

      – Тэ-эк… – сказал он. – Тэ-эк. Ясно.

      – Молодец, – похвалил его босс. – Значит, до пятницы.

      Бинго отыскал Пуффи.

      – Старик, – взмолился он, – спаси человека!

      – Зачем? – отвечал Пуффи. – Я людей не люблю. Да пусть хоть все перегибнут!

      – Если я не отдам десятку в пятницу, – настаивал Бинго, – какой-то громила размажет меня по асфальту.

      Пуффи немного оживился:

      – Это хорошо. Да, неплохо. Можно сказать, прекрасно.

      И Бинго снова сел в автобус.

      К обеду он одевался в большой печали. Да, через три месяца ему выделят денег, но швы-то будут раньше, если только швы. Мысли эти прервал звонок.

      – Алле! – сказал женский голос. – Это Рози?

      – Нет, – ответил Бинго, – это мистер Литтл.

      – О, мистер Литтл! А я – Дора Сперджен. Можно попросить вашу жену?

      – Ее нету.

      – Пожалуйста, когда она придет, скажите ей, что я уехала на Корсику. Передайте ей привет, и пусть она не волнуется, брошку я послала заказной бандеролью в «Отель де Пари». Бегу-бегу! До свидания.

      Бинго присел на кровать, чтобы все обдумать. По-видимому, эта кретинка так и не поняла, что Рози в Лондоне.

      Ну что ж, это не страшно. Проблема в другом: когда брошка придет, отдать деньги букмекеру или попытать счастья в казино?

      Утром, как обычно бывает, пришло озарение. Отдавать деньги этому субъекту никак нельзя. Что подумает Рози, узнав, что ее брошь участвует в азартных играх? Нет, нельзя, коту ясно. Путь один – в казино. Заходи и бери деньги.

      А что до Герберта, он тоже не страшен. В ломбарде дали за брошку пять фунтов. Он просил-молил, они не уступили, но и то хлеб. Словом, посидев в кофейне, Бинго ровно к двум явился на поле боя.

      Я никак не мог понять его пресловутую систему. Кажется, суть была в том, чтобы удваивать ставку не тогда, когда проиграешь, а тогда, когда выиграешь. Приходилось много писать, производя разные действия, но это окупалось. Доходы росли скачками, а всякие крупье имели очень глупый вид.

      Трудно было одно: сперва надо выиграть, а это не получалось.

      Даже у Пуффи Проссера характер лучше, чем у рулетки в Монте-Карло. Так и просится слово «садизм». Складывай, вычитай, но только ты поставишь деньги, все немедленно меняется. Бинго сразу попал в полный переплет.

      Жалкие средства убывали как заколдованные. Переменив тактику, он поставил на черное. И тут, в страшную минуту, он услышал:

      – Ах, вот и ты!

      За его плечом стояла Рози.

      Сердце у него заскакало, как балерина с крапивницей. Позже