Статус человека. Виталий Забирко

боль человечества, его неудачный шаг, как предполагал он раньше, или – будущее человечества? На первый вопрос ответить просто. Только сам старт корабля и выход его в космос означает для космонавта изменение формулы крови; отсутствие электромагнитного и гравитационного полей, наличие излучений, экранируемых атмосферой Земли и являющихся активными раздражителями сердечно-сосудистой и нервной систем, коры головного мозга, – позволили определить максимальный период пребывания человека в космосе, превышение которого означает для человека такую перестройку организма, что он просто не сможет выдержать не только перегрузок при возвращении корабля на Землю, но и самого гравитационного поля Земли. Так что с первым вопросом всё ясно. А вот со вторым…

      – Эволюция, – зло процедил Стенли. – Эволюция затратила на нас миллионы лет! А они хотят…

      – Вы ошибаетесь, Стенли. – В отсек протиснулся Збигнев. – Эволюция не меряется годами. Её мера счёта – поколения. Так, например, между нами и Юлием Цезарем лишь около ста поколений, ста человек. А от пещерного человека мы отстоим всего на несколько тысяч. Ну, а при резком изменении среды обитания, количество поколений до появления полностью адаптированной особи резко сокращается.

      – Если только они не вымирают! – оборвал Стенли. – Хватит! Я сыт подобными теориями по горло. Не хочу больше здесь оставаться ни минуты!

      Збигнев только пожал плечами.

      – Хорошо. Я только попрощаюсь кое с кем на станции. А вы включите внешнюю связь.

      Он ухватился рукой за поручень на потолке, оттолкнулся и вновь нырнул в переходной отсек. Природин недоумённо оглянулся на Стенли, но тот отрешенно сидел в кресле, уставившись в пульт. И тогда Олег протянул руку и включил селектор.

      Несколько минут было тихо.

      – Вы меня слышите? – неожиданно спросил из динамика голос Збигнева.

      – Да.

      – Очень хорошо. Я заблокировал люк станции и, если через пять минут вы не отшвартуетесь, я разгерметизирую переходной отсек. Я остаюсь.

      У Природина от неожиданности перехватило горло. Несколько мгновений он беззвучно хлопал открытым ртом, затем через силу выдавил:

      – Збигнев…

      – Не надо тратить время на уговоры. У вас осталось четыре с половиной минуты. Прощайте.

      – Збигнев! – закричал Природин. – Збигнев! Немедленно вернитесь! Я вам приказываю! Немедленно вернитесь!!! Вы меня слышите?!

      Он кричал ещё что-то, угрожая и прося, приказывая и умоляя, пока Стенли не остановил его.

      – Пора задраивать люк, – спокойно сказал он. – А то как бы он на самом деле не разгерметизировал переходной отсек.

      – Но…

      – Он тебя не слышит. И не только потому, что отключил связь. Он уже один из них.

      Станция удалялась. Уходила в колючую звёздную пустоту. Обшарпанная, с оторванным крылом солнечной батареи и порхающими вокруг неё отслоившимися пластами эмали, она продолжала свой долгий, бесконечный путь по орбите.

      – Погребальное