Монастырь. Баян Ширянов

как им было удобно.

      Бесконвойников и хозобоз проверяли первыми. На удивление тихий ДПНК майор Семенов лишь кивнул на доклад шныря. Прапора пробежались по строю, пересчитывая пятерки зеков. Цифры совпали, и проверка двинулась дальше.

      – Чего он такой тихий? – Куль повернулся к своему семейнику Семихвалову.

      – Отряд! Напра-во! В столовку шагом марш! – Скомандовал Осечкин, завхоз первого отряда. Бесконвойники и хозобозники повернулись и, смешивая строй, толпой пошли в трапезную.

      – А ты не слышал? – Поразился Семихвалов и скорчил страшную гримасу.

      – Не тяни кота за яйца.

      – Сегодня ночью один зек из шестого хотел Синяка мочкануть. Залез на крышу, и когда тот проходил мимо, сиганул на него! Только промахнулся и напоролся на решку.

      – Гонишь ты, Николай Валентинович. – Ухмыльнулся Куль.

      – Не гоню, Николай Евгеньевич. – Покачал головой Семихвалов и легонько хлопнул семейника между лопаток:

      – Кого хошь спроси. Об этом уже вся зона базарит. А со сранья прапора из шланга решку мыли. Зачем, спрашивается? Кровь смывали.

      – И ты веришь?

      – А чо? Синяка давно отпидорасить пора.

      – Пора-то пора… – Недоверчиво насупился Кулин. – Только навряд ли он кого допек так, что тот на него с заточкой… Синяк – гондон, но хитрый.

      Да и сам прикинь, на хрена этому самоубийце на крышу лезть? Да и как он залез-то?

      Отряд расселся за столы, на которых баландеры уже расставили шленки с дымящей перловкой, тюхи темный густой чай.

      – Блин, опять дробь шешнадцать с коровьими хвостами… – Послышался чей-то недовольный голос.

      – А ты уходи из бэ-ка, будут без хвостов давать… – Ответили с соседнего стола.

      На эту перепалку никто не обратил внимания. Рты большинства были уже заняты кашей. По сторонам никто не смотрел. Основной задачей в столовке было не удовольствие от еды, а принятие питательных веществ. И чем быстрее оно проходило, тем лучше.

      Зал столовки, бывшая монастырская трапезная, вмещал около трехсот пятидесяти человек, и поэтому зона завтракала, обедала и ужинала в несколько смен. Минут по десять каждая.

      Усилиями зоновских художников зал был оформлен плакатами типа «Береги хлеб – богатство Родины!» и «Добросовестный труд – дело совести каждого осужденного!» с ублюдочными мордами стукачей в пидорках и огромной, во всю стену, фреской, на которой микроскопические комбайны бороздили поля пшеницы-мутанта, которая была раза в два выше этой техники и вырастала непосредственно из герба СССР, так, что создавалось впечатление, что скоро от колосьев на гербе ничего не останется, все пойдет в бездонные закрома Родины.

      В одном месте, почти по центру композиции, краска облупилась, и сквозь жнивьё прорывалось чьё-то белое крыло. Казалось, что ангел, или крылатый святой, не в силах вынести позорной мазни, сейчас взмахнёт крылами, и посыплются разноцветной шелухой все эти патриотические лозунги.