Монастырь. Баян Ширянов

      2. ДПНК и кум.

      Начало светать и туман почти рассеялся. От него остались лишь редкие, парящие в воздухе хлопья, похожие на лохматые обрывки канатов.

      Труп заключённого пока ещё висел. Тело его оказалось проткнуто сразу четырьмя штырями, лицо мертвеца было обращено к небу. Одна из его рук застряла между прутьями и казалось, что жмурик просто отдыхает, чтобы потом, напрячься, сделать последнее усилие, и соскочить с ограды.

      – Как это его угораздило? – Тощий начальник оперативной части, по-зековски кум, майор Лакшин, ходил кругами, осматривая место происшествия. – С крыши? Очень похоже… – Ответил он сам себе.

      – Да, потом всё это можно? – Нетерпеливо переминался с ноги на ногу ДПНК, майор Семёнов. – Думай, давай, чего делать-то!

      – А чего долго думать? – Удивился Лакшин, разглядывая ДПНК, словно видел того, максимум, второй раз в жизни. – Снять его по быстрому. Решку вымыть. И чтоб никаких следов…

      – Ты думаешь, его никто не видел? – Ехидно спросил Семёнов.

      – А если и видел? – Пожал плечами Лакшин, – Осужденный в побег собрался. Залез на крышу, оступился, и вот он… – Кум махнул рукой в сторону трупа.

      – Ну, это для начальства… – Недовольно скривился Семёнов. – Кстати, Михаил Яковлевич, мёртв он давно? – Обратился ДПНК к начальнику медчасти, капитану Поскрёбышеву.

      – Часов несколько… Судя по крови… – Пожал плечами медик, – Точнее не скажешь. Экспертиза нужна.

      – Когда мы ходили – все были на местах… По счёту… – Встрял в разговор начальства ошивавшийся поблизости Черпак.

      – Все по счёту… – Передразнил майор Семёнов. – Давай, бери кого хочешь, чтоб через пять минут тут никто не болтался…

      Прапорщик исчез, а ДПНК хмуро посмотрел на Лакшина.

      – Вот что… – Наконец проговорил Семёнов, пристально разглядывая асфальт у себя под ногами, – Носом землю рой, а чтоб к вечеру я всё знал! Ясно?

      – Самому любопытно… Вроде побегушников не намечалось…

      – Это я и так знаю… – Поморщился ДПНК. – Короче, всех дятлов своих протряси! Блатных! Кто там у тебя ещё в кукушках ходит?.. Понял!? А я, – Добавил Семенов так тихо, что слышать его мог только Лакшин, – в то что это бегунок – не верю. Хоть режь…

      Мне правда нужна… Правда!..

      И ДПНК майор Василий Семёнович Семёнов грузно затопал к вахте.

      3. Зеки и Куль.

      Над старым монастырём, превращённым в исправительную колонию, проплывало однотонное серое утреннее небо. Воздух, наполненный мелкой водяной пылью, заполнял слабые зековские лёгкие, заставлял перхать, придавал первой сигарете мерзкий прелый вкус.

      Наверное, в том, что обитель удалившихся от суетного мира стала служить застенком, был какой-то высший смысл. И там и здесь людей изолировали от общества, ограничивали во всём и лишь мысли их не были подвержены строгой цензуре. И монахи, и зеки должны были работать, чтобы поддерживать своё существование. Одни, правда, лелея надежду на скорейшее освобождение, а другие зная, что лишь смерть принесёт им свободу