Земля точка небо. Алексей Егоренков

стержень, и еще больше ржавчины высыпалось им под ноги.

      Нижняя часть замка повисла на щупах и рухнула. Максим едва не уронил ее на железный пол, в последний момент изловчившись подставить ногу.

      – Твою м-м… – взвыл он шепотом.

      Дима подобрал замок и пристроил его у двери, которая теперь была открыта.

      Из бетонного колодца дул ветерок. Оттуда пахло смолой и цементом. Справа, за второй железной дверью, непривычно громко щелкал и завывал лифтовой механизм. Наверх вела лестница. В потолке виднелся квадратный лаз, перетянутый матовой клеенкой.

      На полпути стало понятно, что люк открыт. Темная клеенка оказалась лоскутом вечернего неба, который рос и рос, вытесняя мир. Когда Дима вылез на хрустящую смоляную корку и огляделся, вокруг остался только густой воздушный купол. На полусогнутых ногах, хватаясь за стенку вентиляционной шахты, Дима подобрался к бетонной плите и торопливо сел.

      На крышу вышла Лиза, тоже оглушенная холодным ветром. Здесь непрерывно дул ветер. Его потоки захлестывали рот и ударяли в ноздри, заставляя жмуриться.

      – Как на море, – крикнула Лиза, осторожно пробираясь вдоль стенки.

      Далеко внизу, перпендикулярно ветру, катилась лавина огней.

      – А где Макс?

      – Пошел за курткой.

      – Что?

      Все уличные звуки на такой высоте смешивались в равномерный оглушительный рокот, среди которого изредка трубили уличные сигналы.

      Лиза села рядом и наклонилась к Диминому уху.

      – А я не боюсь, – сказала она. – И вообще, мне уже хорошо. Спасибо.

      Дима открыл рот, но его перебил Максим, который тащил что-то громоздкое.

      – Помогите, что ли, а?

      Лиза подобралась к Максу и взяла у него пальто.

      – Что у тебя здесь?

      – Шезлонги. Стояли в гардеробе.

      – Ух ты! Божественно. Димка, иди помоги!

      Бокал мартини в шезлонге на берегу моря огней. Ей хотелось написать песню с таким названием. Или просто: «Берег моря огней». И бокал мартини.

      – Если дальше будет так же хорошо, я здесь привыкну, – сказала Лиза.

      – Я уже, – сказал Дима.

      Ему лень было шевелить языком. Лиза убедила его попробовать вина. Это был первый крепкий напиток за два года, и Дима тут же опьянел. Он развалился в шезлонге и смотрел в небо, где среди рваных весенних облаков угадывались мутные звезды.

      – Лично мне идея Москвы нравится, – сказал Максим. – Человек по природе хищник… ему более свойственно рвать зубами глотки, чем жевать сено.

      – Почему хищник? – спросила Лиза.

      – Клыки во рту.

      Над городом верещали какие-то вечерние птицы. Совсем рядом, под крышей чердачной будки, топтался целый выводок голубей.

      – Тогда это не для меня, – сказала Лиза. – Я не умею рвать глотки.

      – И не придется. Это дело пиарщиков. Как бы эти говнюки меня не обгадили.

      – Кто?

      – Вон, голуби.

      – А… Ну, если меня вообще примут на телевидение.

      – Примут. Это же Москва.

      «Вот оно», – вдруг подумал Дима. Машины едут по земле.