Дыхание земли. Роксана Гедеон

Я опрометчиво полагала, что он все понимает. Понимает, что малышки намного меньше и слабее его и что долг всех нас – заботиться о них, слабых и беспомощных, отдавать им все лучшее, в том числе и это злосчастное молоко. А Жанно, оказывается, не понимал. Он был совсем еще малыш, мальчик восьми лет, который любил меня и ревновал, который до сей поры был один в моем сердце, а с появлением девочек неожиданно оказался вытесненным, – по крайней мере, так он полагал. Но ведь я любила его, как и прежде.

            Я выбежала из дома, горя желанием поскорее разыскать сына. Как бы он не задумал какой-нибудь глупости! Честное слово, эта его вспыльчивость – фамильная черта де Ла Тремуйлей – может сыграть с ним дурную шутку.

      – Ах, вот ты где!

      Я разыскала Жанно среди валунов, сваленных у старой яблони, и, облегченно вздыхая, села рядом. Он отвернулся, уткнувшись лицом в колени.

      – Ну, чем ты обижен, мой мальчик? – произнесла я нежно, касаясь пальцами спутанных черных волос ребенка. – Ведь я люблю тебя, Жанно.

            Он передернул плечами, пытаясь увернуться.

      – Ответь мне, – сказала я. – Что ты думаешь?

            Он молчал, упрямо сдвинув брови.

      – Так ты еще совсем малыш, Жанно! Я думала, ты мужчина и знаешь, как следует поступать. Хорошо, раз ты малыш, я буду любить тебя так, как малыша: буду баюкать, как Изабеллу и Веронику, буду поить из рожка, чтобы ты больше ни на что не обижался…

      – Ага! Ты еще и насмехаешься!

            Я заметила, что плечи его вздрагивают, и он едва одерживает рыдания, причем это дается ему явно нелегко. У меня сердце облилось кровью: я и не подозревала, что горе Жанно так сильно!

      – Жан Анри, мальчик мой дорогой!

            Я потянулась к нему, прижала к себе его темноволосую голову, заглянула в искаженное обидой личико.

      – Скажи же, Жанно, не молчи! Что тебя мучает? Неужели ты так не любишь сестричек?

      – Не люблю! – пробормотал он сквозь слезы.

      – Но почему, почему? Они ведь такие славные и ничего не сделали тебе дурного!

            Жанно не выдержал и расплакался, прижавшись лицом к моему плечу: я видела, что ему стыдно за свои слезы, но не плакать было выше его сил.

      – Неужели тебе не хватает меня? 3-зачем тебе столько хлопот со всеми этими детьми? – проговорил он, заикаясь, прямо мне в плечо. – Р-раньше я был один, а теперь эти девочки з-заняли мое место!

            Я заглянула ему в лицо, нежно поцеловала заплаканные синие глаза мальчугана.

      – Милый мой малыш, ведь ты появился у меня раньше их. Никто не займет твое место. Никогда!

      – Да, но теперь ты только ими и занимаешься. С ними болтаешь, их баюкаешь.

      – Неправда, я и с тобой болтаю, и тебя баюкаю.

            Я не могла допустить, чтобы Жанно чувствовал себя ущемленным. В этот день мы долго разговаривали; когда Жанно успокоился, я стала рассказывать ему, как слабы и малы его сестренки, как они нуждаются в защите и помощи от всех нас, в том числе и от такого настоящего мужчины, как Жанно.

            Втайне я еще раз укорила себя за