Дыхание земли. Роксана Гедеон

Почему?

      – Да ведь из-за нас его спалили. Чудесный замок был, а не отстояли мы его от синих! Что ж, на их стороне тогда сила была. С тех пор я всегда помню, что виноват перед его сиятельством.

      – Перед его сиятельством? Каким его сиятельством?

      – Да перед вашим отцом, который погиб за Бога да за нашего короля.

      – А! – сказала я. – Вы ведь служили у нас лесничим, не так ли?

      – Имел такую честь, мадам.

            Он потушил трубку. Огонек погас, но я уже имела возможность хорошо его рассмотреть: темные глаза, пылающие сухим блеском, морщинистое, все в складках, лицо, крупный нос с грубо вырезанными ноздрями, косматые длинные волосы. В этом человеке было явное сходство с обезьяной. Да и двигался он легко, бесшумно, ловко, так ловко, что даже наш пес ничего не учуял.

      – Заступитесь за меня, – попросила я прямо.       – Вы же знаете, сударь, что мельник Бельвинь теперь пользуется двумя третями из того, что принадлежало здесь моему отцу. Вы говорите, что в долгу перед принцем. Его уже нет, но есть его наследник, мой сын. Вы бы могли хоть чем-то помочь ему?

            Шуан слушал меня, не перебивая. Когда я закончила, он все так же молчал. Это меня удивило.

      – Так что же вы скажете, Ле Муан? Вы согласны помочь нам или нет?

      – Видите ли, госпожа, мне надобно выяснить одну вещь.

      – Какую?

            Некоторое время он молча смотрел на меня.

      – Госпожа, вы в Бога веруете?

      –– Да, – отвечала я, несколько удивленная.

      – А сын ваш, маленький сеньор?

      – Он католик, как и я, Ле Муан.

      – А станете ли вы жить как христианка, ходить к мессе в нашу часовенку, исповедоваться, станете ли водить туда маленького сеньора?

      – Если дело только за этим, – сказала я, – то отцу Медару не придется на меня жаловаться.

            Я произнесла это, а втайне подумала: «Попробовал бы этот Ле Муан задать такой вопрос моему отцу!» Отец был равнодушен к религии и при Старом порядке проявлял не больше религиозного рвения, чем весь остальной двор. Даже аббат Баррюэль не мог изменить его… Даже страшные потрясения, обрушившиеся на монархию… И, однако, слово маршала было для религиозных шуанов законом. Правда, теперь наступили другие времена. Аристократы были вынуждены возвращаться к католическим истокам, чтобы привлечь на свою сторону необыкновенно набожных крестьян, которые здесь поголовно были преданными католиками и свою борьбу вели прежде всего во имя Бога. И я сама… сама зависела от защиты этих религиозных людей. Само пропитание моих детей от них зависело.

      – Ты же видишь, Ле Муан, я едва приехала, а уже познакомилась с отцом Медаром, и он обещал навещать нас, – сказала я.

      – Да, уж об этом я наслышан. Мне это отрадно. Ведь вы, госпожа, раньше служили в Версале, а там были одни безбожники. Безбожники, с которых и начались все беды Франции.

            Еще несколько секунд Ле Муан размышлял, а я с трепетом ожидала, когда он продолжит разговор.

      – Ну, госпожа, – решился он наконец, – коль уж я страшно провинился перед