Невский пророк. Юрий Романов

слегка усмехнулся Степа. – Вы уж извините, Виталий Андреевич, но при всём уважении я не имею права оставлять здесь кого-то в мое отсутствие. Да и к тому же документы особо секретные.

      – А, ну да, ну да, ты прав… – кивая головой, спокойно согласился Гальцев, а через пару секунд тихо сделал Степе новое предложение. – Ну, хотя бы дверку пока сюда прикрой. Не хочу я тут этими бумагами отсвечивать, вдруг кто из стажеров зайдет.

      – А вот это без проблем, тем более сейчас всё равно обед, – улыбнулся Степа и пошел закрывать на ключ входную дверь архива.

      Через несколько секунд Тарасов вернулся за стойку и продолжил наблюдать за внимательно изучающим документы Гальцевым.

      – Хм… Вот это да… – спустя минуту вдруг изумленно протянул профессор, остановившись в середине на одной странице.

      Тарасов с небольшим любопытством глянул на лист, который сейчас рассматривал Гальцев, хотя различить текст верх ногами он всё равно никак не мог.

      – Ты только глянь, Степа! Это невероятно, поверить не могу! – еще громче изумился профессор.

      – Что там, Виталий Андреевич? – осторожно поинтересовался Тарасов.

      – На, сам посмотри! – Гальцев развернул бумаги к Степе. – Как они могли не заметить такое в исследованиях?! Тут даже ребенку всё ясно!

      Тарасов взглянул на текст и несколько формул, но ничего там толком разобрать не смог.

      – Ой, да я в этом всё равно ни черта не понимаю, профессор, – слегка отмахнулся Степа.

      – Да ты наклонись поближе и прочитай внимательно! – настаивал Гальцев. – Это же настолько гениально и просто!

      Степа медленно склонил голову к развернутому листу, и начал всматриваться в строку, на которую тыкал пальцем профессор.

      «Эндогенные тератогены также не внесли нужный эффект на гормональный фон испытуемых…» – начал вслух читать Тарасов.

      В этот момент Гальцев достал из кармана халата хирургический скальпель и молниеносным движением правой руки всадил лезвие в шею Степы.

      Тарасова тут же парализовало от резкой сдавливающей боли в горле. Степа выпучил глаза и беспомощно захрипел, а профессор Гальцев, чье лицо приобрело мрачный и злобный оттенок, продолжал вдавливать скальпель в шею молодого архивариуса, из которой уже вовсю хлестала кровь.

      – Зря ты так любишь соблюдать инструкции, Степа, – холодным тоном начал говорить Гальцев, продолжая удерживать скальпель в горле Тарасова. – Оставил бы меня здесь одного и был бы жив. А так ты просто не оставил мне выбора. Уж извини…

      Профессор резко вынул хирургический нож из шеи Степы, и тот замертво повалился на пол рядом со своей стойкой.

      Затем Гальцев кинул скальпель рядом с телом Тарасова, и посмотрел на свою испачканную в крови руку.

      «Это не страшно, – подумал профессор. – Главное – всё сделано без лишнего шума. Теперь осталось выбраться из НИИ, и дело в шляпе».

      Виталий Андреевич закрыл папку с секретными документами и аккуратно убрал её в свой медицинский халат. Затем Гальцев подошел к входной двери и приложил