Несчастливой любви не бывает (сборник). Галина Артемьева

крикнуть в пространство: «Молочка!», и откуда ни возьмись появлялся бидон, из бидона молоко лилось в большенную кружку. Можно было туда еще сахару насыпать сколько хочешь. И самое вкусное оставалось на дне, он столовой ложкой собирал гущу сахара с молоком. Кушал хорошо. Все им гордились. Ест, мол, как взрослый мужик, работник будет хороший, в папку, дом себе своими руками отстроит, женится, детей понаделает, тоже кушать будут деловито.

      Но папка сам-то понемногу сдавал. Он уже не мог дождаться до дома, где всегда пока еще было что выпить и чем закусить, и где-то перехватывал на пути, со случайными встречными. Мамка ждала, злилась и начинала одна, без него, чтоб доказать, что и ей не скучно, что и она себе веселье найдет, раз так.

      По выходным, правда, отдыхали еще культурно, деды с бабками подтягивались. Пельмени, а то и котлеты варганили из ворованного мяса. Где-то наладились воровать, с кем-то там договорились и неуюта не чувствовали. Хотя в магазины уже практически ничего не завозили, но магазины были ни при чем уже после главного – алкогольного сигнала. После выходных все болели. Стонали утром в понедельник, кряхтели, но на работу шли. Серёнька сам топал в детский сад. Там пройти было – всего двадцать детских шажков. Кормили нормально, добавки – сколько хочешь. Кто плохо ел, тех заставляли, не выпускали из-за стола играть.

      К школе он лучше всех был готов, в пять лет читал, считал до ста и писал крупными буквами, но довольно стройно. В конце мая, перед первым его школьным годом, мать родила девчонку, сестричку Светку. Она сама говорила, что решила рожать, чтоб всей семьей начать новую жизнь. Тут еще и до родов перемены были лихие. Батяня больше не работал, там у них все позакрывалось и посокращалось. Деды с бабками были пенсионерами (пенсии – смех один получать), на огородах во всю силу работать уже не могли, а выпить – вынь да положь в любом случае, к тому же полезли из них всякие хронические болезни. Мать одна работала. И вот она подгадала так родить, чтоб немножко повыкармливать до сентября Светланку, а потом пусть отец с ней сидит, раз у него работы нет. Она читала в журнале «Смена», что такие варианты существуют и это очень скрепляет семью. Потом она очень надеялась, что благодаря Светке пьянка в доме поутихнет и все пойдет по той колее, о которой мечталось ей с подругами лет в четырнадцать-пятнадцать. Ну там – муж – волшебный рыцарь, опора жизни, дети – прекрасные цветы, как с шоколадной обертки, она – сама красавица хоть куда, но верная мужу, потому что любит навек.

      Меж тем деньги в школе платить перестали. Муж мирно сидеть с младенцем отказывался, скучал. Он брал на дом чужие телевизоры, фены и прочее добро, в два счета чинил их, а на вырученные деньги добывал себе веселье. Поддатый, он мирно уживался с орущей мокрой Светкой, пел ей песни и рассказывал армейские истории, пока не засыпал сам. Уроков у Серёги было мало, к тому же он все знал и скучал в классе. Он стремился домой, боясь за маленькое живое существо, не умеющее постоять за себя. Светка всегда оказывалась зассатая-засратая и худая лицом от