Загадочный перстень. Ирина Глебова

все же, кто знал об отъезде мсье Аржена? Наверняка кое-кто из коллег слышал о приглашении русского врача. Это неприятно, но придется об этом побеседовать с иностранцами. Позже, вечером, когда они вернутся после очередного совещания в клинике профессора Гиршмана.

      Петрусенко поинтересовался, каким транспортом уехал вчера вечером француз. Может быть, он воспользовался одним из автомобилей? Но нет. Сам мсье Аржен и рассказал ему, как все происходило. Сразу после завтрака он по просьбе Леваневского зашел в бюро директора. Там Викентий Павлович и поговорил с ним.

      – Мы с доктором Степановским знали друг друга по публикациям в научных медицинских журналах. Полтора года были в переписке. И вот встретились. У него здесь под городом имение, в очень живописном месте. Он пригласил меня провести там вечер и сам заехал за мной.

      Француз сидел напротив, с виду спокойный, но пальцы его левой руки непроизвольно выбивали дробь по столешнице. «Все-таки он расстроен, – подумал Петрусенко. Он невольно обратил внимание на слегка деформированные два пальца – средний и указательный – в мелких белых шрамиках. – А ведь он хирург, и, судя по всему, хороший, именитый. Мужественный, видно, человек. Да и рука, слава богу, левая, а не правая...»

      Швейцар, кстати, тоже хорошо запомнил отъезд француза в новенькой двуколке. Запомнил он и другое: оба автомобиля уехали еще до появления двуколки – увезли гостей кататься по городу. «Что ж, – прикинул Викентий Павлович, – значит, оба шофера не знали об отъезде Аржена. Скорее, всего не знали...»

      Неожиданно обнаружился новый штришок в деле. Когда Викентий Павлович уже собирался покинуть гостиницу и прощался с портье, к ним подошла горничная Варя.

      – Господин следователь! Я... понимаете, я не все вам рассказала там, в номере у мадам.

      – Варвара! – гневно вскрикнул портье.

      – Ах, дядя! – Она умоляюще сложила ладошки у груди. – Что ты так сразу сердишься! Я не могла это сказать сразу там, при мсье! Сначала не успела, а потом он пришел.

      – Я вас слушаю, Варенька, – успокоил ее следователь. – В чем дело?

      – Когда вы позвали меня, – стала рассказывать девушка, – мадам Аржен была в домашнем платье и чепце. Но я ведь к ней приходила до этого, сразу, как она обнаружила... пропажу. И тогда она была одета по-другому.

      – По-другому?

      – Ну да! На ней был костюм для прогулок: очень красивый, в рубчик, длинная прямая юбка и жакет, по фасону вроде мужского пиджака... Очень модный, я такой видела только на одной англичанке.

      Петрусенко с портье переглянулись, и оба не смогли сдержать улыбок. Девушка описывала наряд француженки так увлеченно! Викентий Павлович подумал мимолетно: «Она совсем юная! И такая славная!» Но эта мысль не увела его от главного.

      – Значит, Варенька, получается что? Мадам была одета так, словно только что вернулась в свой номер? А потом, чтобы скрыть это, переоделась в домашнее платье?..

      – Вот! Не могла же я это рассказать при ее муже.

      – Ты умница! – Петрусенко улыбнулся девушке. – Все