Humanizar el sufrimiento y el morir. José Carlos Bermejo Higuera

получаешь возможность общаться со звездами. Но ведь должен же кто-то учить питерских детей математике?

      – С этим я как раз не спорю! Ты мне договорить не дала… Кофе, кстати, классный. Что ты в него добавляешь?

      – Перец, корицу и кардамон.

      – Так вот. Раз уж ты ничего не получаешь от города по роду своей работу, ты должна организовать себе достойное увлечение. Я недавно брала интервью у одного потрясающего мужика из Этнографического музея. И он рассказывал обалденные вещи!

      – У тебя блин сгорит сейчас!

      – Не боись! Все под контролем! – И Верочка быстренько подцепила блин ножом. – Внимай! При Этнографическом музее есть курсы. И там читают лекции, бесплатные, для всех желающих. Запись была еще с Нового года. Попасть туда практически невозможно. Но я договорилась и теперь буду туда ходить. Более того, я их убедила, что страшно занята, работаю то днем, то ночью. А мне бы хотелось иметь все конспекты, и мне разрешили записать еще и подругу.

      – И эта подруга – я?!

      Вместо ответа раздалась трель звонка.

2

      Я распахнула дверь и отпрянула при виде того, что предстало на пороге. Секунду спустя до меня дошло: мы же не виделись после Ларискиного отъезда в Египет, только созванивались! Со своим бронзовым загаром и длинными, пушистыми, абсолютно выгоревшими на солнце волосами она казалось инопланетянкой среди нашей полузимы.

      Лариска заголосила с порога:

      – Девчонки! Ничто так не повышает женскую самооценку, как Египет!

      Она быстро скинула бирюзовый пуховик и рванула в кухню, на ходу перерывая свою мешкообразную сумку. Притормозив у плиты, чтобы чмокнуть Верочку, Лариска завершила свое стремительное движение, плюхнувшись на табуретку.

      – Во-первых, вот! – торжественно произнесла она, водрузив на стол невероятно красивую бутылку.

      – Это что? Благодарные пациенты в честь Масленицы? – поинтересовалась Верочка.

      Лариска у нас трудилась медсестрой и, как человек активный, в свободное от основной работы время еще бегала по частным клиентам с уколами, массажами и капельницами. Посему она никогда не ныла, что государство мало финансирует медицину, а к праздникам всегда имела гору конфетных коробок и шеренгу разнообразных бутылок.

      – Ты что, не видишь? – воскликнула Лариска, ткнув пальцем в какую-то бумажонку на бутылке. – Это же из дьютика! Тащила, руки обрывала. Зато гарантированно фирменная вещь, не подделка из универсама.

      – Ой, какие мы крутые! А говорят, все медработники в конце смены квасят разбавленный спирт!

      – А говорят, все журналисты кормят народ только заказухой и сплетнями!

      – Это ты сейчас о ком? – И Верочка демонстративно приподняла сковородку.

      – Это я о вашем дебильном телешоу, где вы раскопали историю, как красавчик-египтянин одномоментно женился на четырех тетках из разных городов.

      – Так вот, чтоб ты знала! – Верочка подняла палец к потолку. – Все это чистая правда! И ведь дуры бабы умудрились еще и детей ему нарожать!

      – Я