Швеция под ударом. Из истории современной скандинавской мифологии. Борис Николаевич Григорьев

он узнал об этом, решил все-таки остаться на встрече министров обороны северных стран, а вместо себя послал домой своего заместителя статс-секретаря Свена Хирдмана, дипломата с большим стажем работы в Советском Союзе, КНР и специалиста по восточноевропейским странам.

      Это была первая грубая «ошибка» Густафссона, которую не простила ему шведская общественность.

      Вторую он допустил уже вечером, давая по телефону интервью шведской журналистке. На вопрос, не исключает ли министр возможность снятия лодки с мели советскими спасателями, Густафссон ответил:

      – Это зависит от обстоятельств, которые могут возникнуть после допроса членов экипажа лодки.

      Не зная деталей дела, Густафссон проявлял разумную осторожность, но опять не угодил СМИ. По их мнению, этот ответ был в высшей степени неудачным для министра обороны, потому что шведские военные такую возможность не допускали вообще. С этого момента он стал предметом откровенных насмешек и издевательств журналистов. Добродушный фермер, в общем-то далекий от политических склок и интриг столицы, стал белой вороной, а скорее, голубем на фоне ястребов внутри правительства и поставил свою дальнейшую карьеру в довольно щекотливое положение.

      В 13.00 в советском посольстве на Ёрвелльсгатан раздался первый звонок журналистов, пытавшихся получить от советских дипломатов хоть какую-то реакцию на известие о подводной лодке U-137. Звонили из шведского телеграфного агентства ТТ и просили связать их с кем-нибудь из наших военных. Сотрудник военного атташата, подошедший к телефону, ответил журналистам:

      – Вы первые, от кого мы это слышим.

      Полчаса спустя позвонили из газеты «Свенска дагбладет» и тоже попросили связать их с военно-морским атташе. Капитан 1 ранга Ю. Просвирнин был на обеде, поэтому дежурный посольства попросил перезвонить попозже. Когда корреспондентка «Свенска дагбладет» перезвонила опять, то Просвирнин в посольстве все еще отсутствовал, и взять трубку пришлось мне, поскольку я единственный из владевших шведским языком оказался поблизости.

      – Можно ли переговорить с кем-либо, кто знает об аварии, произошедшей с советской подводной лодкой? – Спросил женский голос.

      – Нам пока ничего не известно об аварии. – Я говорил правду.

      – Но кого-то, возможно, вы уже послали в Карлскруну для оказания помощи экипажу?

      – Мне об этом ничего не известно, – отвечаю я.

      – Можно ли поговорить с военно-морским атташе?

      – В данный момент его нет в посольстве.

      – Он уже уехал в Блекинге?

      – Насколько мне известно, нет.

      – Можно ли поговорить с кем-нибудь из ответственных сотрудников?

      – В посольстве нет безответственных сотрудников, – перевожу я разговор в юмористическое русло и кладу трубку.

      Это действительно был первый для меня сигнал об аварии с U-137.

      В посольстве пока еще никто не располагал на этот счет какой-нибудь информацией.

      День второй,