Полосатая жизнь Эми Байлер. Келли Хармс

в частности, терпеливо ждет продолжения. – Нанес ли он вам реальный, ощутимый ущерб, ребята? – спрашивает Лина и сразу же отвечает: – Спорный вопрос, я бы так не сказала. Потому что мама у вас – замечательная. Она чуть ли не за тридцать секунд превратилась из домохозяйки с детьми в сотрудника школьной библиотеки, чтобы вы могли продолжать учиться в вашей модной частной школе. Вы ни дня занятий не пропустили! Она в мгновение ока оформила рефинансирование на дом, чтобы покупать ваши любимые вафли Ego, конструкторы Lego и форму Speedo – и это при том, что алименты ваш папа не платил. С точки зрения качества жизни вы совершенно ничего не потеряли после ухода отца.

      Я смотрю на нее. Замысел у нее добрый, но из этой речи очевидно – я пострадала так, что мало не покажется. Я идеальное лицо для иллюстрации вялотекущего хронического страдания. Если бы рекламное агентство захотело сделать 30-секундный ролик о страдании, они могли бы использовать нарезку моего дня. Вот я в трехцветных учительских штанах на резинке в пять утра расчищаю двадцать сантиметров снега, чтобы дети вовремя попали на утренние занятия. Потом на занятиях я объясняю 250 мажорным детям, что нельзя по десять часов смотреть порно на компьютере, а вечером отключаюсь под «Чужестранку», не имея никаких сил на поиск, не говоря уже об использовании, вибратора. Мрачный бы получился ролик. Но Лина, оказывается, на этом не успокаивается:

      – Теперь взглянем на нематериальный ущерб. Мы можем доказать эмоциональную боль и страдание, так? Когда он ушел, вам очевидно было больно. Но действительно ли это непоправимый ущерб? Вот на этот вопрос он и хочет сейчас получить ответ. Он хочет знать, может ли он компенсировать потерянное время.

      – Какая разница, чего он хочет знать, – перебивает Кори. – Главное, чего хотим мы.

      – Хорошо, чего вы хотите? Может ли оказаться, что прощение и приятно проведенное совместное время улучшит ваше эмоциональное состояние по сравнению с перспективой до конца жизни носить в себе обиду? Другими словами: вы уверены, что предел ваших мечтаний – наказать его?

      – Лина! – застонала Корин. – Тебя послушать, так ненависть к нему до конца жизни оказывается совсем не вариант!

      Кого угодно ненавидеть до конца жизни – не вариант, – говорю я себе. – Лина, как обычно, права.

      Она пожимает плечами и довольно хмыкает.

      – Что тут скажешь…

      – Я совершенно не восхищаюсь вашим отцом, – говорю я детям. – Более того, если говорить совершенно честно, он сделал мне очень больно, когда ушел.

      А если уж быть еще более честной, сегодня, когда я увидела его после всех этих лет, мое сердце снова чуть не остановилось.

      – Понятное дело, – кивает Кори.

      – И как бы мне ни хотелось его наказать, повинуясь первому импульсу, я должна помнить о том, чего мне больше всего хочется в этой жизни. А больше всего мне хочется, чтобы вы были счастливы. Хотя, – задумываюсь я, – это неправда. Больше всего на свете я хочу, чтобы вы закончили университет и не сели в тюрьму. Следом за этим