Каникулы в коме. Фредерик Бегбедер

“Стар Трека”, то ли воздушную тревогу в Лондоне во время обстрела “Фау-2”. Любопытные толкутся возле входа, словно сперматозоиды вокруг яйцеклетки.

      – Вы кто? – спрашивает питбуль в человеческом облике, сторожащий двери.

      Кратко, с таким видом, словно полный ответ на этот вопрос занял бы не один час, Марк бросает:

      – Марронье.

      Охранник повторяет его фамилию в свою рацию.

      Тихий ангел пролетел. Каждый раз одно и то же. Гостей проверяют по списку. Многие считают вышибал ночных клубов потомками Цербера, но на самом деле они происходят по прямой линии от фиванского Сфинкса. Загадываемые ими загадки касаются самых тайн существования. Марк задумывается, правильно ли он ответил на вопрос. Наконец сквозь шум и треск ухо питбуля улавливает положительный ответ. Марк существует! Он есть в списке, следовательно – существует! Привратник с почтением поднимает веревочку и впускает Марка в клуб. Толпа расступается, словно волны морские перед Моисеем, с той только разницей, что Марк, в отличие от Моисея, свежевыбрит.

      Мозаичная надпись на стене гласит: “Построено заводами Порше, Париж – Ревен, 1905”. Прямо под ней маленькая голубая голограмма, изображающая улыбающуюся голую девушку с татуировкой на животе: “Клуб “Нужники”, Париж – Токио, 1993”.

      Жосс Дюмулен встречает приглашенных у входа, сразу за рамкой металлоискателя, с командой телевизионщиков, которые устанавливают свои осветительные приборы. Волосы прилизаны, смокинг застегнут на все пуговицы, телохранители на стреме, мобильник в руке.

      – Эге-ге! Сам великий Марронье пожаловал к нам! Сколько лет, сколько зим!

      Они бросаются друг к другу в объятия, как принято в мире шоу-бизнеса: это позволяет скрыть подлинные эмоции.

      – Рад тебя видеть, Жослен.

      – Мерзавец! Не смей меня так называть, – хохочет Жосс. – Я теперь – юнец до мозга костей.

      – Так-так, значит, это твоя халабуда? – спрашивает Марк.

      – “Нужники”? Нет, клуб принадлежит моим японским друзьям. Знаешь, тем, у кого на руке мизинца не хватает… ладно, я крайне рад, что ты меня навестил, дружище.

      – Раз уж один из наших преуспел в этой жизни… Никогда бы такого не пропустил. Кроме того, я всегда хотел узнать, как стать Жоссом Дюмуленом.

      – Сам понимаешь – фабрика звезд! Впрочем, открою тебе мой секрет: талант, прежде всего талант. Словил? Разве не смешно? С тех пор как я стал знаменит, мои хохмы всегда вызывают бурю смеха. А ты что, не такой, как все?

      – Ха-ха-ха! – изображает смех Марк. – Как тонко! Ладно, все это здорово, но где же нимфоманки?

      – Да остынь, шустрый ты наш электровеник! How arrre youu, baroness?[27]

      Жосс Дюмулен похлопывает баронессу Труффальдино по плечу, словно это надувная кукла, хотя она больше всего смахивает на комок подтаявшего масла в очках с тройными стеклами. Затем он вновь поворачивается к Марку:

      – Пойди пока выпей, Марчелло ты мой дорогой, а я тебя догоню. Что до нимфоманок, тут их пруд пруди! Я пригласил шестьсот лучших. Вот, к примеру, Маргарита. Oh my God, Маргарита, you look

27

Как пожжжживаете, баронесса? (англ.)