Без права на жизнь. Александр Голодный

решение помог принять Солдат – шагнул к телу и затоптался рядом. Без его поддержки я понял, насколько еще слаб.

      За ноги тянуть не стали – взяли за плечи. Паренек совсем легкий, бандюки идут сзади и покрикивают. Душа болит. Мой покинутый мир не самый гуманный, но этот… По лицу – русак, светлые волосы, курносенький, еще нет щетины – подросток, моложе Солдата. Друг тоже идет непривычно серьезный, выражение лица… а ведь он пытается вспомнить. Ну да, по логике – рубаха такая же, наверное, попал сюда с нами, но не выжил. Точнее, выжил Солдат – я-то занял чужое тело.

      Боров заметил наши взгляды, или ему наскучил озлобленный напарник:

      – Э, Зомбак, что, вспомнил его?

      – Нет, не помню. А что, нас вместе привезли?

      – Ну, дохлятина. Кажись, пятеро стертых, тебя вон Полудурок сразу схватил и утащил, а этот последний зажмурился.

      – А Сол… моего кореша что, не с нами привезли?

      – Не, Полудурок тут уже две сортировки кантуется.

      – Харэ с тухлогонами рамсы тереть, Боров. А ну, резче, уроды!

      Злобная тварь больно ткнула дубинкой. Пришлось замолчать и прибавить шаг.

      Мы углублялись в старую часть свалки – точно на юг. Все меньше становилось свежего мусора, пропали вороны, все мешки выпотрошены, под ногами шуршит вечный пластик и разложившаяся от времени бумага. Сначала считал шаги, отмечая каждый километр, но на третьей тысяче силы кончились. Шило подталкивает дубинкой, сознание фрагментами выдергивает приметные места – пятна бывших пожаров, остатки бетонной конструкции, куча здоровенных автомобильных покрышек. По-моему, Солдат тянет нас обоих – мертвого побратима-партизана и меня, случайно не мертвого в этом мире.

      – Харэ, дохлятина, присохни!

      Я отпустил тело и рухнул рядом. Запаленное дыхание шевелит песчинки у носа. Песок? Бандиты уже не гонят, они стоят и что-то обсуждают. Слабая, но настойчивая рука потянула вверх. Тихий шепот:

      – Сеант.

      Нет, Солдат, не могу.

      – Сеант, нао, Сеант…

      Надо. Я понял, надо. Голова кружится, земля рывками убегает из-под ног. Но удалось. Обнявшись и покачиваясь, мы стоим метрах в трех от обрыва песчаного карьера. Удушающе тянет сладковато-тошнотной вонью. Внизу уже лежит плотная тень, но я все равно вижу полузасыпанные песком тела. Их очень много. Ставших костями, разложившихся и относительно свежих. Урки выбрали место, взяли труп парнишки за руки – за ноги, раскачали и скинули вниз. Глухой звук удара, взметнувшиеся с недовольным карканьем жирные вороны.

      – Присыпем?

      – Забей, Боров, так поваляется. Канаем.

      Проходя мимо нас, Шило злобно оскалился и махнул дубинкой:

      – Слышь, мож, и дохлятину туда, чтоб потом не канать? Чо, Зомбак, зарядишь жмурам компанию?

      Резкий толчок, мы шатнулись к обрыву.

      Еще толчок. Собрав силы, ощущая, как сжался под рукой Солдат, я хрипло ответил:

      – Можно. Тогда для нас все закончится сейчас. А ты подумай, кто пойдет на сортировку, если закончатся все такие, как мы.

      – Ты че провякал, тварь?

      Урод, замахиваясь, шагнул ближе.

      – Шило!

      Резкий