Без права на жизнь. Александр Голодный

бывало. Теперь твое место здесь. Последний дом, хе-хе, доходяга. Отдыхай и готовься к работе на сортировке, первый раз там очень тяжело пережить.

      – А что это за место, уважаемый? Город какой, страна?

      – Ничего не помнишь? Городов вокруг несколько, я не знаю, откуда тебя привезли. Ближайший – Сити-256. Место – седьмая зона Северо-Восточных колоний. Только это тебе ни к чему, отсюда нет выхода.

      – Колоний? А страна какая, континент?!

      – Из умненьких? Смотри, слова какие знаешь. Если сразу не сдохнешь, надо будет с тобой пообщаться, люблю с образованными говорить. Сам когда-то был… Континент – Азия, а страны нет давно, колонии.

      – А как называлась до колоний? Россия, Украина?!

      – Украина? Не помню такого. Россия была. А ты, доходяга, из Реджистанса, точно. Вот за это тебя из общества и того.

      Вот тут меня и подкосило. Это не мой мир! Я не увижу ни жену, ни сына. Никогда! Ноги подогнулись, Солдат не справился с обвисшим телом, мы шлепнулись на землю. Сильно било в виски, отчаяние рвало душу.

      – Э, доходяга, не вздумай тут сдохнуть! Ползи сам на карьер и жмурься там, я тащить тебя не нанимался.

      Мужик, приподняв меня за грудки, отвешивал пощечины, напарник, бормоча, безуспешно пытался остановить его руку.

      – Кончай, дядька, хватит, все нормально…

      Чувства отступили так же резко, как и нахлынули, оставив головную боль и тремор в пальцах.

      – Валите отсюда, доходяги! Пошли на хер!

      – Уходим, уже уходим. Только скажи, пожалуйста, что такое сортировка?

      – Дальше, через ангар, мусор сортировать! И готовься к ней, урод, если сдохнуть не хочешь! Потому что, пока норму не сделаешь, от конвейера не отойдешь, и либо делают норму, либо сдыхают. Все, мля, вали!

      – Благодарю, уже ушли.

      Опираясь на палку, поддерживаемый верным и снова улыбающимся напарником, я упрямо плетусь по растрескавшейся бетонной дорожке. Вот оно: вокруг здорового ангара копошится народ. С одной стороны затаскивают большие контейнера на колесиках с мусором, с другой их выкатывают наполненными одинаковыми отходами. И везде работающих подгоняют палками надсмотрщики.

      – Гля, мля, зомбак с полудурком! Слышь, братва, это тот жмур, что я базарил.

      – Чой-то не похож он на жмура. Порожняк гонишь, Кожан.

      – Зуб даю, он. Лежал обосратый, околевший. Мы с Вялым его за копыта, в карьер волочь, а он дернулся и очухался.

      Четверка надсмотрщиков, возглавляемая знакомым мне Кожаном, подошла вплотную.

      – Что, дохлятина, уже пахать приперло?

      – Не, они чо-то надыбали, свою пруху притаранили. Дал сюда, дебил!

      Выдернув у напарника из руки кулек с найденным тряпьем, бандюк ловко ткнул дубинкой потянувшегося за отобранными вещами Солдата. На землю опять свалились вдвоем. Еще один наступил на мою опорную палку, больно прижав пальцы.

      – Гля, зомбак тоже с дрыном, ща мочить нас начнет.

      – Ага, а потом и хавать.

      Уроды довольно ржали, а я даже не могу встать – силы совсем ушли.

      – Что